Забыть нельзя вспомнить

— Я не идиот, поняла? Вижу, как ты крутишь передо мной своей задницей, но при этом зачем-то делаешь вид, что ещё целка. О, да ты влажная. Нравится, когда берут силой? Хочешь, сама достань его…

Рита всхлипнула, ощущая в себе его грязные пальцы. Попыталась его снова оттолкнуть, чем раззадорила ещё сильнее.

— Слушай, а мне даже так нравится. Заводит не на шутку. Ну же, бери, не ломайся, — положил её ладонь себе на ширинку, и Марго ощутила под пальцами нешуточное напряжение.

— Мой отец… он тебя уроет…

Гремя металлическими кольцами, резко распахнулась тяжёлая занавеска, запуская в приват-рум слабый неоновый свет.

— Эй! Какого хрена? Рита!

— Пушкин!!! — заорала что есть мочи Марго и, воспользовавшись замешательством Артемия, больно ударила коленом по причинному месту. Спотыкаясь, подбежала к другу и буквально упала ему на грудь. Из глаз брызнули слёзы облегчения. — Этот урод, он… хотел меня изнасиловать!

— Ты совсем, что ли, дебил конченый? — прорычал Пушкин и, отцепив с себя руки Риты, рванул в сторону Бабкина. Одним броском свалил того с ног, заехав кулаком в челюсть. Парни завозились на пыльном полу, жутко матерясь и отвешивая друг другу ощутимые удары. В воздухе мелькали руки, ноги, сжатые кулаки…

Рита что-то выкрикивала, даже пыталась растащить дерущихся, но в итоге только лишь получила пинок по пояснице, и, опасаясь, что прилетит ещё больше, бросила эту затею, выбежав в коридор.

— Помогите! Кто-нибудь! Тут драка! — замахала руками, подзывая мощного мужика в форменной майке секьюрити. Тот резко подорвался на крик, и через пару минут парни были вытолкнуты из комнаты привата.

Охранник шел по центру, удерживая обоих за шкирку, словно пару нашкодивших котят. Пушкин агрессивно увернулся от хватки верзилы и, поправив воротник рубашки, засеменил рядом.

— Ну а ты чего встала? — обернулся "халк". — На выход.

Часть 127

* * *

Косой дождь молотил по прозрачной крыше остановки, сильно похолодало — зуб на зуб не попадал. Под тусклым светом фонаря Марго деловито обрабатывала раны своего спасителя.

— Боже, Пушкин, глянь, как он тебя уделал, — из скулы парня сочилась кровь, бровь тоже была серьёзно рассечена. Рита аккуратно провела по его лицу влажной салфеткой.

— Да фигня, ты лучше скажи, он… точно ничего не успел?

— Нет, ты пришёл как раз вовремя. Этот недоумок только руки успел распустить.

— Когда он за тобой дёрнул, я сразу подумал, что это ерунда какая-то… Тсс, ай! — сморщился он, когда Рита перешла к ссадине под глазом. — Решил пойти следом — ну просто, на всякий случай; постоял у туалета, подождал, заглянуть чего-то постеснялся… Минут пять стоял — ни тебя, ни Бабкина. Спросил у девчонок — тусовались там какие-то рядом, они сказали, что вышла недавно одна парочка и показали направление. Я сразу понял, что это были вы… Блин, прости меня, Маргоша!

— А тебя-то за что? — удивилась Рита, выкидывая очередную салфетку в урну.

— Да просто этот придурок весь вечер говорил, что сегодня он тебя по-любому… — запнулся. — Короче, грозился, что если ты ему сама не дашь, то возьмёт силой. Но я думал, что это так, пустой трёп, как обычно.

— Да брось, ты не в чём не виноват. Спасибо. Ты — мой спаситель, — Рита встала на цыпочки и поцеловала парня в колючую щёку. — Я правда сильно испугалась, боюсь представить, что было бы, если бы ты не пришел…

На фоне тёмной кожи его зубы сверкали ослепительной белизной, и пахло от него очень приятно. Рита ни с того ни с сего вдруг подумала, что никогда не целовалась с афроамериканцем. Хотя, по правде говоря, она вообще мало с кем целовалась.

Пушкин словно завис, рассматривая её с высоты своего роста; аккуратно притянул ближе и нежно провёл ладонью по волосам. Успокаивающий жест показался Рите несколько интимным, но это не оттолкнуло, а наоборот, — заставило доверчиво прильнуть к его широкой груди. Рядом с ним ей было спокойно, казалось, что всё произошедшее в клубе было каким-то ненастоящим, нелепым розыгрышем. Испуг отступил, сердце больше не выколачивало рваный ритм — билось ровно… Хотя, всё-таки не совсем — объятия привлекательного парня не могли не будоражить фантазию.

Минута, две… Кажется, теперь они зависли оба.

— Что ты думаешь делать? Расскажешь своим? — наконец подал голос Пушкин и, неохотно расцепив руки, присел на край лавки.

— Нет, ты что! Отец и так мне мозг проедает, что вокруг один разврат, потом вообще никуда больше не отпустит, — Марго села рядом и от чего-то почувствовала себя немного неловко. Это было какое-то совершенно новое и однозначно приятное ощущение. Она сотни раз сидела рядом с Пушкиным — в кафе, универе, клубах, но ничего подобного никогда не испытывала. Но они никогда и не попадали в такую ситуацию, как сегодня. Видимо, это всё стресс.

— Ты сейчас домой? Хочешь, я тебя провожу? — повернул голову парень, разглядывая её губы.