Забыть о мести

Однако необходимо сохранять спокойствие. Она нужна Томасу. Хлоя тревожно обежала взглядом распростертое перед ней могучее тело и увидела Томаса в ином свете. Его словно изваял скульптор — литое, стройное тело атлета. Столько красоты… и столько боли!..

— Впусти меня к себе, Томас, — прошептала она, не в состоянии больше молчать.

— Уже впустил. И давно.

Хлоя открыла было рот, чтобы продолжить этот важный для нее разговор, но Томас умоляюще посмотрел на нее, и она промолчала.

Застонав, Томас с трудом встал на колени. Его красивое смуглое лицо перекосилось от боли. При каждом вздохе в груди что-то пугающе клокотало.

Нужно немедленно вызвать «скорую», решила Хлоя и встала, но Томас резко поднялся и сдавил ее плечи. Хлоя осторожно коснулась его губ, провела пальцем по щеке.

— Томас, милый… — Он упрямо молчал, словно оцепенел. — Кто тебя избил?

Томас опять не ответил. Ладони Хлои скользнули по его рукам, замерли на талии. Потом она сцепила пальцы у него на спине и прижалась лицом к груди.

— Осторожнее, — предупредил Томас, чуть отстраняясь. — Ребра, кажется, сломаны.

Хлоя, смутившись, попыталась отодвинуться, но тут Томас осторожно прижал ее к себе. Она готова защищать этого мужчину — своего мужчину — до последнего дыхания. Свирепое чувство обладания вытеснило опасения, тревоги и сомнения.

— Полагаю, что твоему врагу пришлось еще хуже, — прошептала она.

Томас попытался засмеяться, но смех тут же перешел в стон.

— Господи, Хлоя, да помолчи же. Мне больно смеяться, больно говорить и даже шевелиться. — Он отпустил ее, и при новом взгляде на его обезображенное лицо Хлоя едва не заплакала. — Не страдай, — пробормотал он. — Все не так плохо, как кажется.

Он еще способен шутить! При том, что выглядит просто ужасно!

— Надеюсь также, что половина крови — его, — прошипела она, показывая на багровые потеки, запятнавшие футболку.

— Моей тут тоже немало, — вздохнул Томас.

— Скажи, что ему тоже досталось.

— Не беспокойся. — В его глазах зажегся огонек. Наконец-то он начинает напоминать прежнего Томаса — уверенного в себе, хладнокровного, дерзкого. — Впервые в жизни я ему показал… Черт возьми, Хлоя, почему в твоем присутствии меня так и тянет наговорить лишнего?!

— Твой отец! — сообразила Хлоя. — Это… он?

Томас отвернулся и медленно, едва передвигая ноги, побрел к лестнице.

— Подожди. — Хлоя легко догнала его и обняла за талию. — Позволь мне помочь тебе.

Он даже не попытался возразить… А это означало, что ему гораздо хуже, чем показалось Хлое на первый взгляд.

— Он застал меня врасплох, — признался Томас, слегка опираясь на Хлою. — Я старался довести себя до изнеможения, чтобы немного поспать, и целый час работал со штангой и на тренажерах. Вдруг появился Джеймс…

Опять этот негодяй! Подумать только: отец способен так обращаться с собственным сыном!

— И ты, конечно, избил его до полусмерти?

— Хочешь узнать, пришлось ли ему хуже, чем мне?

— Конечно. Желаю знать все подробности.

— Ты просто спятила, Хлоя. Ей-богу спятила!

— Знаю-знаю. Рассказывай.

— Я врезал ему коленом в пах.

— Прекрасно. Надеюсь, он до конца жизни останется евнухом.

— Ты читаешь мои мысли.

Хлое пришлось почти тащить Томаса наверх. Когда они добрались до кухни, он был белее простыни. На подъем по лестнице ушли его последние силы, и Хлоя как могла осторожно усадила его в кресло. Томас перегнулся пополам и снова схватился за ребра. Хлоя решительно потянулась к телефону.

— Нужно что-то делать. Я немедленно звоню…

— Нет, — категорично заявил Томас.

— Но почему? Можешь привести хоть один довод?

— Далее два. Во-первых, не хочу, а во-вторых, все будет хорошо.

Хлоя, изнывая от гнева и жалости, старалась, однако, казаться спокойной. Не нужно, чтобы он видел, как она переживает за него. Но у нее это плохо получалось, потому что Томас словно читал ее мысли, как открытую книгу, и сгорал от унижения. Если бы каждое движение не причиняло столько боли, он наверняка заполз бы в угол зализывать раны, а Хлою выставил за дверь.

— Томас, тебя должен осмотреть врач.

Раздираемый противоречивыми желаниями удушить и осыпать Хлою поцелуями, Томас обмяк в кресле и прикрыл глаза.

— Я уже сказал, все будет…

— Да-да, я слышала, все будет хорошо, — закатив глаза, передразнила его Хлоя. — Если это правда, встань и поцелуй меня. По-настоящему.

Если бы мог, Томас, конечно, рассмеялся бы. Она единственная, кто смеет бросать ему вызов.

— Не можешь, верно? — поддразнила Хлоя предательски дрогнувшим голосом. Она поспешно отвернулась, чтобы он не увидел ее сочувственного взгляда. — Не двигайся, — приказала она. — Сейчас я оботру тебе лицо. А потом решу, что делать дальше.

Минуту спустя она вошла с губкой и аптечкой, найденной в ванной, и решительно надвинулась на Томаса. Он невольно улыбнулся и из рассеченной губы снова закапала кровь. Хлоя принялась бережно обтирать раны и ссадины. Остановив кровотечение, она промыла губку и принялась за синяк на щеке и подбитый глаз. Нежные пальцы коснулись шеи, побежали по груди.

— Как думаешь, ребра действительно сломаны? — шепотом спросила она.

— Надеюсь, всего лишь ушиб.