Забыть о мести

Та с благодарным вздохом вобрала его в себя еще глубже и с криком наслаждения стала ритмично подниматься и опускаться. Хлоя, казалось, не могла насытиться. Она плакала, кричала, молила о большем. При каждом сладострастном выпаде Томас притягивал Хлою к себе, и уже через несколько секунд ее затянул ослепительно искрящийся водоворот второго оргазма. Она еще не успокоилась, когда Томас громко выкрикнул ее имя и бессильно обмяк. Только соединявшая их плоть бешено пульсировала. Жгучая струя коснулась самых глубин лона Хлои…

Она ощущала такую безмерную любовь к этому смуглому красавцу, что едва могла дышать. Наклонившись над Томасом, Хлоя нежно погладила его по щеке, и ответный блеск его глаз едва не ослепил ее.

— Я не хотел забываться до такой степени, — едва выговорил он. — Но ты, Худышка, творишь со мной что-то немыслимое.

— Немыслимое, но хорошее? — робко поинтересовалась она, улыбаясь сквозь слезы.

— Конечно, хорошее. Просто чудесное.

Томас прижал ее к себе и нежно поцеловал. Боясь сделать ему больно, Хлоя извернулась и попыталась освободиться.

— Куда-то собралась?

— Просто не хочу лишний раз бередить твои раны.

— Да, ты действительно меня когда-нибудь прикончишь, — смеясь сообщил Томас. — Зато какая смерть!

— Пожалуй, мне лучше встать.

— Подожди. Дай мне минуту-другую, — горячо прошептал он, лаская ее груди, — и встану я. Тогда берегись!

— Придется набраться терпения, — хихикнула Хлоя, но понадобилось меньше минуты, чтобы Томас исполнил свое обещание.

Несколько часов спустя Томас уже был в состоянии приподняться и посмотреть на мирно спящую подле него Хлою. Его терзало желание разбудить ее, посмотреть в прекрасные, ставшие родными глаза. Но еще сильнее ему хотелось снова обладать этой обольстительной женщиной. Томас благоговейно пропустил сквозь пальцы ее волосы и осторожно отвел прядь со лба. Она прекрасна! И принадлежит ему!

С ним и вправду такого никогда не бывало. Он вообще не часто проводил ночи с женщинами. До сих пор они были для него всего лишь средством отвлечься, «выпустить пар», как говаривал один его знакомый. Он не помнил, чтобы у него возникало желание просто лежать рядом со спящей женщиной, обнимать ее, и, уж конечно, ему не приходило в голову любоваться ею, как он делает это сейчас.

Хлоя пошевелилась, что-то пробормотала, и Томас, едва притронувшись губами к ее лбу, шепнул:

— Спи, дорогая.

— Не уходи, — попросила она, уткнувшись лицом в его шею. — Не оставляй меня.

Внезапно нахлынувший прилив любви и радости обладания был так силен, что Томас, закрыв глаза, смог лишь стиснуть руки и покачать головой.

— Никогда, Худышка.

Он понимал, что давно пора сказать Хлое правду и снять тяжесть со своей души. Но заставить себя разрушить едва-едва воцарившийся в их душах мир и сладостный покой, разбить хрупкий кокон, отделявший их от всего мира, сейчас он не мог. Завтра, подумал он, погружаясь в дремоту. Завтра я все ей скажу.

Глава 21

На следующее утро Хлоя пришла в «Домашнюю выпечку» раньше обычного. За работой она что-то весело напевала себе под нос. Как прекрасен мир! Какое изумительное утро!

Отвернувшись от холодильника, она едва не столкнулась с хмурой Огастиной.

— Что случилось? — осведомилась Хлоя, притопывая ногой в такт песне, звучавшей в голове. — Будильник прозвонил раньше времени?

— Нет.

Огастина уперла кулаки в тощие бедра и помрачнела еще больше.

— Ты поешь, — с укором констатировала она.

— Совершенно верно.

Хлоя готова петь целый день. И всю ночь. Говоря по правде, ее душа и тело действительно пели целую ночь, в одном ритме с Томасом.

— Еще нет семи утра, — заметила Огастина.

— И что же? Вижу, ты ничего не упустишь, верно, Оги? Ну а теперь подвинься. Нужно поставить булочки в духовку.

— Хотелось бы знать, что вы затеяли, мисс Хлоя Уокер.

Хлоя рассмеялась. Плохо, когда твои служащие старше тебя и живешь ты в таком маленьком городишке, как Хизер Глен. Поскольку Огастина знала Хлою едва ли не с пеленок, то и считала своей святой обязанностью ее воспитывать.

— Собираюсь испечь еще и пирожные.

— Ты… ты была с ним, — прошептала Огастина с таким ужасом, словно Хлоя совершила страшное преступление, караемое казнью.

— Огастина! — с притворной строгостью сказала Хлоя, пытаясь не показать, как хорошо у нее на душе. — Я твой босс. Неужели ты не способна по крайней мере притвориться, что помнишь это?!

Та, фыркнув, покачала головой и неодобрительно поджала губы. Хлоя решила изменить тактику.

— Послушай, Томас очень хороший человек. И никогда не причинит мне зла. — Пожалуй, стоит притвориться обиженной. Угрызения совести заставят Огастину сменить гнев на милость. — Честно говоря, я думала, ты порадуешься за меня, — жалобным голоском сказала Хлоя и надула губки.

Она словно взмахнула волшебной палочкой. Лицо Огастины сморщилось в искренней, сердечной… если не улыбке, то, по крайней мере, ее подобии.

— Конечно, я желаю тебе счастья, солнышко. Просто не хочу, чтобы твое сердце было разбито. А Томас…