Забыть о ненависти (СИ)

Руки обожгло холодом, и Кучики чуть не выпустил зампакто из рук. Действительно, он ведь ещё жив, а значит сдаваться рано. Брюнет выпустил шаккахо в ближайшего адьюкаса и мимолётом поразился его силе: от лапы пустого остался лишь обгорелый кусок.

— Да, ты стал сильнее, — с плохо скрытым довольством сообщила зампакто.

— И за это стоит поблагодарить Брата Солнца, я помню, — улыбнулся Соджун.

Откуда у Айсуруфу такое тепло по отношению к офицеру второго отряда, Кучики с трудом, но понимал. Волчица ненавидела слабаков, собственный хозяин её откровенно разочаровывал. А вот Ичиго, не понравившийся ей в первую встречу, поначалу окрещённый «ещё один домашний щенок, у вас наверняка много общего», когда сам Соджун был счастлив встретить шинигами с похожим характером, заставил кардинально поменять мнение о себе через несколько встреч. Соджун случайно оказался свидетелем довольно жёсткой по его взгляду тренировки офицера Айзена и капитана Кенпачи. Он уже решил, что Зараки-тайчо решил убить Ичиго, и хотел рвануть к Йоруичи-тайчо, но его сразу же остановила маленькая лейтенант одиннадцатого отряда, попросив не мешать веселью. Остальные офицеры разъяснили брюнету, как тот ошибается. Вот так Кучики и понял, что первый взгляд довольно ошибочный. Зато Айсуруфу была в настоящем восторге. Ичиго сменил прозвище на «Брата Солнца» и волчица сама стала уговаривать Соджуна на общение с офицером второго отряда. Не то чтобы брюнет сопротивлялся…

Ичиго на удивление не был против компании лейтенанта шестого отряда, хотя Соджун не понимал, что мог забыть шинигами такой силы рядом с ним. Он подозревал, что это из-за его причастия к клану Кучики, но несмотря на то, что остальной клан уже довольно тепло относился к старшему Айзену, а уж его младшая сестра Юрико** просто обожала его и постоянно смешила отца, каждый вечер «незаметно» подводя разговор о том, когда же он пригласит в поместье Ичиго-сана, Айзен никогда не пользовался привилегиями и помощи у клана не просил, предпочитая зарабатывать авторитет своими силами и усердной работой. Именно так объяснил поведение офицера Гинрей, который разбирался в людях получше сына. Он и одобрил дружбу с Ичиго, подмечая, что в будущем тот станет не последней фигурой на стороне Готея.

Но у дружбы с Айзеном был один существенный минус: это некая безжалостность в отношении тренировок. Соджун не знал, в какой момент и каким образом попросил Ичиго немного потренировать его, это уже спустя время пришло слабое понимание, что им нагло манипулировали, но мужчина «согласился». И это стало концом спокойной жизни лейтенанта. Ичиго без всякой жалости и сострадания устраивал ему дуэли в условиях, наиболее приближённым к реальному бою. Он дрался всерьёз, заставляя Соджуна превозмочь собственный уровень и стать сильнее. Гинрей посмеивался в усы, наблюдая, как его измученный сын возвращается в поместье глубокой ночью и валится от усталости, Юрико дулась, что «старший брат такой недогадливый и не пригласил Ичиго-сана к ним», а Соджун мечтал сдаться и покончить с варварскими методами офицера, который чересчур превосходил лейтенанта по… да по всем уровням, честно признавал он силу Ичиго, но Айсуруфу клялась лишить его шикая и никогда не дать достигнуть банкая, если он посмеет это сделать, так что приходилось каждые два дня встречаться на полигоне второго или шестого отряда и становиться посмешищем для офицеров. Хотя, справедливости ради, не он один мучился. В какой-то момент Кучики заметил, что за ними наблюдают офицеры второго и одиннадцатого отрядов. Кажется, он им не понравился, насколько сильные эманации ненависти в свою сторону он ощущал. Ичиго посоветовал не обращать внимания, при этом обречённо вздыхая. Выглядело так, словно Соджун отобрал у детей их любимого взрослого.

Раньше Соджун считал все эти тренировки бесполезными, так как продержаться против Ичиго даже несколько минут он не мог, но сейчас Кучики мог сам убедиться в результатах. Битва длилась уже несколько часов, лейтенант безумно устал, но был ещё жив, чего нельзя было сказать о большей части отряда. Самое худшее в этой ситуации было то, что отступить они не могли, а помощи ждать было неоткуда. Отчаяние опутывало его липкими щупальцами и тянуло руки вниз, уговаривая сдаться и надеяться на быструю смерть. В себя шинигами привёл сильный холод, исходящий от клинка.

— Не смей сдаваться сейчас! — раздался крик Айсуруфу, и снежная волчица набросилась на ближайшего пустого. — Ты ещё жив, домашний щенок! Не заставляй всех разочаровываться в тебе!

— Я уже всех разочаровал…

Он ведь так слаб. Так почему он не может просто сдаться? Почему руки не отпускают катану, почему он вновь и вновь бросается в заведомо проигрышной бой? Почему он не может перестать уклоняться?