Забыть всё

Энн удалось вскинуть бровь, глядя на пеньюар.

— Ох уж эти двое!

— А теперь серьезно, — сказал он. — Как ты себя чувствуешь?

Она не знала, что лучше: храбриться или поделиться с ним своими переживаниями. Слезы подступили к глазам, когда ее охватили эмоции, и Энн задрожала.

— Никогда в жизни так не боялась.

Винс присел на кровать, чтобы обнять ее.

— Видела бы ты меня, — пробормотал он. — Когда я понял, что ты в лапах у этого ублюдка…

— Обними меня ненадолго, ладно? — тихо попросила Энн.

— Я буду обнимать тебя всю ночь, — прошептал он, гладя ее по волосам.

— Не думаю, что тебе позволят остаться после девяти.

— Пусть только попробуют выгнать меня. Бог еще не создал такой медсестры, у которой хватило бы смелости оторвать меня от тебя. Я знаю, о чем говорю.

Он поцеловал Энн в лоб, и она почувствовала, что напряжение понемногу спадает.

— Я серьезно, — сказал он тихо. — Я никуда не уйду. Может, я и большой глупый увалень из Чикаго, но я чую свое, когда вижу его. Я люблю тебя. Я хочу провести с тобой свою жизнь. Ты не против? Или в отношении моего будущего есть запретительное постановление?

Энн улыбнулась и покачала головой. Он был прав. После того как она взглянула смерти в лицо, все ее планы на жизнь стали проще и прозрачнее.

Винс наклонился, поцеловал ее в губы, и она поняла, что никогда в жизни не чувствовала такой заботы и безопасности.

Глава девяносто четвертая

В последующие дни все те здания, в которые мог проникнуть Питер Крейн с помощью ключа жены, были обысканы, однако логова этого безумца обнаружить не удалось. Где Крейн пытал и убивал своих жертв, осталось тайной, как и улики, которые могли бы доказать его отношение к убийствам.

Карли Викерс начала выздоравливать после перенесенных мучений. Аппарат искусственного дыхания больше не был нужен, потому что дышать она уже могла сама, однако общение с ней до сих пор было затруднительно. Она за один раз могла сказать лишь несколько слов хриплым шепотом, но слышать и видеть не могла. И никоим образом она не дала понять, что знает своего мучителя.

Врачи выразили надежду, что удастся исправить повреждения ушей и частично восстановить слух. Новость была хорошая, однако по времени процесс планировался долгий, и ожидание результата обещало затянуться на неопределенный срок.

Винс сомневался, что молодая женщина сможет что-нибудь им сообщить. Он ни на минуту не верил в то, что Питер Крейн оставил живую жертву по ошибке. Карли Викерс была его шедевром, его рукотворным памятником своему криминальному таланту и умению. Питер Крейн словно бы говорил, оставив ее в живых: «Смотрите, насколько я умнее копов. Я вернул им жертву, а они все равно не знают, кто я».

Крейн, может, и вернул ее, но чертовски хорошо позаботился о том, чтобы она не смогла им ничего рассказать.

Кровь стыла в жилах при одной мысли о том, как развивалась преступная карьера Крейна. И столь же страшно вообразить, со сколькими жертвами он расправился, чтобы дойти до такого. Его преступления были слишком изощренными, а навыки — слишком отшлифованными, чтобы ему хватило тех трех девушек, о которых им было известно.

Бюро теперь было введено в дело официально, Винса назначили расследовать прошлое Питера Крейна. Это было его последнее дело в качестве агента. У него уже была выдающаяся карьера, но теперь он сосредоточился на будущем: на своей жизни с Энн.

Диксон выделил ему стол в оперативном центре. Сейчас он сидел и просматривал кассету, на которой был записан допрос, проматывая вперед, назад, пересматривая раз за разом.

Вошел Мендес, неся в руках обед.

— Джейн Томас сегодня утром вывезла Карли Викерс на больничную лужайку погулять с собакой. Это будет первый в истории поводырь питбуль, — сказал он, ставя пакеты с едой на стол. Он кивнул в монитор. — Зачем ты это смотришь?

— Присядь-ка.

Это был допрос Джанет Крейн в ту ночь, когда ее муж похитил Энн. Винс как зачарованный смотрел, как жена Питера Крейна водила Кэла Диксона кругами.

После ухода Винса она разразилась слезами, видимо, охваченная паникой из-за того, что ее сын оказался в руках маньяка. Диксон утешал ее, предлагал кофе и хотел вызвать врача. Она от всего отказалась, предпочитая продолжать допрос.

Диксон продолжил. Где Питер любил бывать? Было ли какое-то место, где ему было особенно уютно уединяться? Были ли какие-то пустующие здания, о которых ей известно, куда он мог бы проникнуть с помощью ее ключа? Места заброшенные, находящиеся вдалеке от дорог, забытые?

Они будто ходили кругами. Диксон ничего не добился. Джанет Крейн получила внимание.

Наверное, она и сама не отдавала себе отчета в своем желании. Видимо, так она действовала с детства, подумал Винс.

Она не могла поверить, что это происходит с ней.

С ней. Не с ее сыном, не с Энн, не с кем-то из тех, чьи жизни искалечил и сломал ее муж.

— Сука, — сказал Мендес.

— Материал для изучения, — поправил Винс. — Это классический нарцисс. Все в мире вращается вокруг нее. А все мы — лишь актеры в ее пьесе.