Забытая армия. Французы в Египте после Бонапарта. 1799-1800

Тем не менее сам Клебер, которому было поручено командовать одной из пяти дивизий, состоявшей из солдат столь дорогой ему Самбро-Маасской армии, принял самое деятельное участие в подготовке к походу.

19 мая 1798 г. французская эскадра с армией Бонапарта на борту вышла из Тулона и взяла курс на восток. По пути к ней должны были присоединиться отряды кораблей с войсками из Италии и Корсики. Можно предположить, что Клебер покидал родину с тяжелым сердцем. Во всяком случае на эту мысль наводит содержание письма, отправленного им своему страсбургскому другу Селье 13 мая. Конечная цель экспедиции держалась в строгом секрете, поэтому Клебер говорит о месте назначения достаточно туманно, однако минорная тональность его настроения очевидна:

«Я покидаю Францию и, может быть, даже Европу. В моем возрасте редко возвращаются из подобных экспедиций, но я вновь посвящаю свою жизнь славе нашего оружия и процветанию Республики. Каково бы ни было расстояние, которое нас разделит, я буду любить вас всегда как моего лучшего друга...»{66}

Александрия

Если бы мы ничего не знали о том, как в ходе Египетской экспедиции развивались отношения двух наиболее именитых в ее составе военачальников, то решение Бонапарта при отъезде во Францию оставить своим преемником Клебера выглядело бы вполне логично с точки зрения целесообразности: новым главнокомандующим должен был стать наиболее опытный и авторитетный из остающихся в Египте генералов. Однако подобный вывод был бы излишне поспешен. «Неизбежные в столь чрезвычайных обстоятельствах необычные ситуации», как определил их Клебер, действительно позволили ему лучше узнать Бонапарта, что обогатило их взаимоотношения множеством нюансов.

Поход начался для Клебера не лучшим образом. После высадки в ночь на 2 июля 1798 г. в бухте Марабу, что в 12 км от Александрии, Бонапарт повел его дивизию вместе с дивизиями Мену и Бона ускоренным маршем к городу, чтобы захватить тот, используя фактор внезапности. Тем не менее гарнизон и местные жители оказали нападавшим ожесточенное сопротивление с обветшалых и полуразрушенных крепостных стен. Французам же пришлось вести штурм без поддержки артиллерии, которую еще не выгрузили с кораблей. И все же город был захвачен, хотя и не без потерь: в частности, из строя выбыли два командира дивизий. Но если Мену оказался лишь контужен сброшенным на него камнем, то Клеберу пуля попала прямо в лоб. По счастью, она находилась на излете и кость не пробила. Однако следствием ранения стали жестокие головные боли.

Восточная армия 6-7 июля двинулась дальше, на Каир. Клебер же был оставлен в Александрии командовать округом и в последующем завоевании Египта участия не принимал. Впрочем, и на этом месте сидеть сложа руки не приходилось. В отличие от спокойной Розетты, где поправлял свое здоровье Мену, в Александрии Клеберу пришлось держать оборону по всем фронтам.

Больше всего забот ему доставлял «фронт» внутренний. Клебер добросовестно попытался наладить сотрудничество с местными жителями, как того требовал Бонапарт. Еще во время морского перехода личному составу армии было зачитано обращение главнокомандующего от 22 июня 1798 г., где говорилось о необходимости с уважением относиться к обычаям и верованиям жителей Египта для установления с ними взаимопонимания и добрых отношений:

«Народы, с которыми вы будете жить, мусульмане. Первая заповедь их веры гласит: “Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед - пророк его”. Не спорьте с ними. Поступайте с ними так, как мы поступали с евреями и с итальянцами. Уважайте их муфтиев и имамов так, как вы это делали по отношению к раввинам и к епископам. Проявляйте к церемониям, предписанным Кораном, и к мечетям ту же толерантность, что вы проявляли к религиям Моисея и Иисуса Христа. <...> Вы столкнетесь здесь с другими обычаями, чем в Европе, вам надо к ним привыкнуть. Эти народы иначе относятся к женщинам, чем мы, но во всех странах насильник считается чудовищем. Грабеж обогащает лишь немногих; он нас бесчестит; он уничтожает наши ресурсы; он превращает в наших врагов те народы, которые в наших интересах иметь друзьями»{67}.

Клебер и сам следовал инструкции Бонапарта и того же требовал от подчиненных. Однако те в мусульманской стране продолжали вести себя так, как привыкли в Европе, где солдаты революционной армии относились к религиозным святыням подчеркнуто пренебрежительно и даже агрессивно. В своем ежедневном приказе от 10 июля Клебер отмечал:

«Генералу доложили, что многие французы ходят испражняться возле мечетей или кладбищ. Поскольку это явно противоречит нашему обещанию относиться с уважением к религии мусульман, командиры не должны позволять подчиненным поступать подобным образом, а патрули обязаны следить за тем, чтобы такое больше не повторялось»{68}.