Забытая армия. Французы в Египте после Бонапарта. 1799-1800

В отчете о событиях весны 1800 г., составленном офицером штаба Восточной армии Антуаном Этьеном Мишо{484}, также отмечалось:

«Полиция работала плохо, да и караульная служба после возвращения [французской] армии [в Каир] осуществлялась небрежно. Безобразия всё множились. Османы облагали частными поборами купцов, которым писали на дверях домов “Я - твой компаньон”. Эти беспорядки продолжались до самого разрыва [Эль-Аришского] соглашения»{485}.

Турецкий комендант Мустафа-паша, которому горожане пожаловались на бесчинства солдатни, ответил, что такова обычная практика османской армии{486}. Однако местные жители были к турецким порядкам не приучены, поскольку до прихода французов власть султана над Египтом носила скорее номинальный характер, а реально страной управляли мамлюкские беи.

Прибыли в те дни к Каиру со своими отрядами и предводители мамлюков Ибрагим-бей и Мурад-бей. Первый находился в составе армии великого визиря. Второй разбил свой лагерь в стороне от турок - в ал-Адлие, ограничившись лишь кратковременным визитом вежливости к Юсуф-паше. Не покидавшие Каир на протяжении всей оккупации жены и управляющие беев отправились навстречу главам своих домов, спеша доставить им в походный лагерь всё необходимое для того, дабы скрасить им вынужденное пребывание в полевых условиях. Между Каиром и Бельбейсом установилось оживленное сообщение: утром и вечером слуги везли своим хозяевам в лагерь предметы роскоши и яства. Именитые люди города также спешили засвидетельствовать свое уважение великому визирю{487}. Именно он воспринимался теперь в качестве носителя верховной власти. Французов горожане все меньше принимали во внимание.

Появление в Каире слабо дисциплинированных турецких солдат, к тому же еще и религиозно экзальтированных в священный месяц рамадан, повысило до предела градус напряженности в городе и усилило риск конфликтов. Те не заставили себя ждать. О первом из них глухо упоминается в записке Клебера генералу Рейнье от 25 февраля:

«Примите, пожалуйста, самые строгие меры, чтобы обеспечить спокойствие в городе и чтобы ни один из солдат не выходил из казарм ни под каким предлогом. Необходимо также с текущего момента и на все три дня, пока длится праздник [окончания рамадана], удвоить посты. Французы только что совершили убийство, которое вызовет самые печальные последствия»{488}.

Последствия, однако, так и не наступили. Возможно, убийство это, если оно действительно имело место, удалось скрыть, и оно не получило огласки в городе. Во всяком случае, никакие другие источники о нем не упоминают. Зато практически все они с разной степенью подробности сообщают о конфликте на городском базаре 3 марта. Правда, детали происшедшего в разных свидетельствах весьма разнятся. Официальную французскую версию изложил генерал Дама в письме турецкому коменданту города Мустафа-паше:

«Имею честь известить Ваше превосходительство о том, что патруль, обязанный поддерживать порядок в городе, только что подвергся нападению османов, открывших по нему огонь в кофейне, где тот находился. Французский гренадер из 61-й [линейной] полубригады погиб, другие получили ранения»{489}.

В отчете Мишо говорится о двух погибших гренадерах из 75-й линейной полубригады без каких-либо подробностей столкновения{490}. Гораздо более яркую картину этого инцидента рисует арабский хронист Никула ат-Турк, христианин из Сирии, находившийся с наблюдательной миссией по заданию ливанского эмира при штабе Восточной армии:

«В один прекрасный день пятеро янычаров сидели на рынке и увидели проходящего мимо французского солдата. Один из янычаров кинулся к нему и уложил на месте ударом сабли по шее. Новость стала распространяться, как огонь по дорожке пороха, и взбудоражила французов. Все дома стали закрываться»{491}.

Наиболее масштабным этот конфликт выглядит в изложении ал-Джабарти:

«7 шаввала (3.III.1800) произошло столкновение между французскими и турецкими солдатами. Это была первая стычка между ними. Группа турецких солдат повздорила с группой французских солдат, и в стычке был убит один француз. Охваченные волнением и тревогой, жители закрыли лавки. В ал-Джамалийе и в примыкающих к ней районах турки начали строить траншеи и укреплять их. В последовавшем за этой стычкой новом столкновении между французами и турками было убито с обеих сторон небольшое число солдат. События угрожали перерасти в настоящее восстание. Обе стороны провели ночь, готовясь к бою. Но высшие чины армии с обеих сторон вмешались в эти приготовления, удержали своих солдат и приказали разрушить траншеи»{492}.