Забытая Чечня: страницы из военных блокнотов

Не потому ли пропасть между народами России если и будет расширяться дальше, то только из-за безумных заявлений политиков? И если московские дети играют уже в «белых» и «черных», то в кого они будут играть, когда вырастут? (Да уже выросли, выросли! Помните погромы на рынках, которые учинили наши бритоголовые?)

Бензином не залить огонь. Но когда очередной раз была предпринята такая попытка — вдруг у нас началась оголтелая антигрузинская кампания, — я не выдержал и написал в «Новой газете»:

«Давно не было так беспомощно стыдно, как в три последних дня прошедшей недели.

Когда в среду на закрытом заседании Госдумы министр обороны Сергей Иванов назвал Грузию не только «так называемым государством», но и обозначил ее как чуть ли не «потенциальным» противником России, серьезно не воспринял эти его слова: Иванов человек в политике молодой, в армейской системе тем более. Мало ли что сорвется с языка! И не такое слышал!

Но когда спустя два дня почти то же самое, слово в слово, услышал уже от президента Путина, да еще больше, серьезнее — с угрозой военного вмешательства в дела соседнего с нами государства, — стало как-то не по себе.

У кого-то из нас поехала крыша.

Ладно уж, у меня: кроме довольно мирного существа, кота Кузи, мне просто некого направлять для выполнения очередного «интернационального долга». Но президент, Верховный главнокомандующий, имеющий в своем распоряжении одни из самых мощных (хотя бы по численности) армию, авиацию, флот…

Да, отношения с Грузией испортились дальше некуда… Да даже не России и Грузии — куда нам деваться друг без друга? — а между политическими элитами двух стран.

Но одно делополитические покусывания президентов, спикеров, министров и политтехнологов. А тут — прямые, откровенные, неприкрытые угрозы!

Понимаю, дерутся малолетки на окраинном дворе: «Ах, вы Васю Косого позовете, так у нас есть свой Петя Кривой», «получай, фашист, гранату» и так далее… Поразило другое: почти единодушная эйфория, охватившая политиков разных мастей и окрасок при президентском обещании очередной крови, при новом «мочить», при откровенном призыве к охотничьему азарту: «Ату их, ату!..»

Стоп! Это что, грузинский кремль (у них и кремля-то своего нет, всю жизнь был один наш, московский!) сначала привез Дудаева в Чечню, а потом не знал, как от него избавиться? Это там, в Тбилиси, сквозь пальцы смотрели, как образуется в Чечне беспредельный режим? Это грузинский генерал сказанул, что возьмет Грозный силами одного десантного батальона? Это их самолеты раздолбали Грозный, Гудермес и десятки, сотни поселков, сел и аулов? Это их командиры подписывали — и подписывают — тысячи похоронок? Это их генералы спокойно выпустили Хаттаба и Басаева из Дагестана, обрекая Россию на очередную чеченскую войну? Это их спецслужбы годами гонялись за Радуевым и Бараевым, пока, наконец, одного сдали сами чеченцы, а второго сами же убили (как-то позабылось, что в родном селении Бараева отказались его хоронить: знаете, что это значит для кавказцев?). Наконец, на чьих счетах оказались миллионы и миллионы бюджетных денег, которые выделяли и выделяют на вечное восстановление Чечни, — разве на грузинских?

И, наконец, разве Грузия звала к себе тысячи беженцев из Чечни? Их загоняли туда наши, российские, бомбы, наши, российские, танки, наш, российский, спецназ с жестокими и часто бессмысленными зачистками!

Да что же вы не ловите своих, то есть наших, российских, террористов в Панкисском ущелье! — грозно стукают кулаком по столу наши генералы, в штатском и в форме.

Господа, да подойдите к зеркалу!

Если за две чеченские войны через эту бойню прошло около миллиона российских мальчишек, то где же маленькой Грузии взять такую армаду? Или опять у нас выборы на носу?

Но куда хуже, куда опаснее, что результатом этой «мочительной эйфории» станет не временная вражда между двумя президентами — президенты приходят и уходят, — а трещина между нашими народами, та пропасть, которая пострашнее всяких ущелий…

Нет уж! Свою Грузию я не отдам!

И не забуду, как маленьким чуть не плакал на последних кадрах фильма «Отец солдата».

В начале 1993 года я начал писать повесть «Жизнь после». Писал долго, мучительно по одной причине: то, что придумывалось, — начинало сбываться, будто я сам выстраивал этот фантастический мир: от комендантского часа в городе до грядущей кавказской войны. Потому-то я издал ее лишь в 99-м.

Тогда, в начале 93-го, я не мог бы даже представить, что картинка, родившаяся в авторском изображении, сможет стать реальностью.

Мой герой, выброшенный из жизни силами политических обстоятельств, одиноко плутая по городу, нечаянно встречает свою знакомую, с которой он не виделся много лет. В конце концов они оказываются в гостинице на ВДНХ.