Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола

Затем Пушкин устами своего героя дает весьма любопытную картину русской истории, отличающуюся от традиционной летописной. Например, описывая географическое положение «села Горюхина», он совершенно ясно дает понять, что речь идет о Московии: «страна, по имени столицы своей… называемая». На западе она граничит с владениями помещиков «захарьиных» (родина захарьиных-романовых, Восточная Пруссия), на севере – с землей, обитатели которой «бедны, тощи и малорослы» и заняты заячьей охотой («убогие чухонцы»). На юге «река Сивка отделяет ее от владений карачевских вольных хлебопашцев, соседей беспокойных, известных буйной жестокостью нравов» (река Сев и г. Карачев, ныне в Брянской области). На востоке примыкает она к «диким, необитаемым местам… к непроходимому болоту… где суеверное предание предполагает быть обиталищу некоего беса».

Тут у Пушкина стоит примечательное нотабене: «NB. Сие болото и называется Бесовским. Рассказывают, будто одна полуумная пастушка… недалече от этого уединенного места… сделалась беременною и никак не могла удовлетворительно объяснить сего случая. Глас народный обвинил болотного беса; но сия сказка недостойна внимания историка, и после Нибура непростительно было бы тому верить». Это явная ирония Пушкина по поводу «Записок» Екатерины, в которых она просто навязывала читателю признание, что Павел рожден ею не от мужа, Петра III, а от кого – так и не сказала. Не случайно и упоминание Бартольда Нибура (1776–1831), основоположника научной критики мифологической истории.

Ж.-Б. Лепренс. Женщины из народа. 1765. Офорт

Интересна и такая деталь, как язык этой страны. Пушкин сообщает, что язык этот «есть решительно отрасль славянского, но столь же разнится от него, как и русский. Он исполнен сокращениями и усечениями, некоторые буквы вовсе в нем уничтожены или заменены другими». Здесь речь идет о церковнославянской реформе языка в Московии в XVII веке, о чем мы скажем в свое время. ИЛЛ

Похоронный обряд страны предписывал схоронить покойника «в самый день смерти» (как у мусульман). «Музыка всегда была любимое искусство… балалайка и волынка… поныне раздаются в их жилищах, особенно в древнем общественном здании, украшенном елкой и изображением двуглавого орла», – то есть в кабаке, по закону опять-таки 1767 года.

Об истории страны Пушкин говорит следующее: «некогда… все жители были зажиточны… оброк собирали единожды в год и отсылали неведомо кому… Приказчиков не существовало, старосты никого не обижали…» Население «платило малую дань и управлялось старшинами, избираемыми народом на вече, мирскою сходкою называемом». И это описание в точности соответствует тому устройству местной власти, какой она и была в России до Петра!

О замене «третного» выборного правления в Московии, когда великий князь избирался из числа трех кандидатов: от Московии, Володимерии и Новогородии, на монархию, говорят следующие пушкинские строки: «В последний год властвования Трифона (т. е. Трехголосного), последнего старосты, народом избранного, в самый день храмового праздника…» внезапно приехал некий приказчик и привез «грамоту грозновещую…, принял бразды правления и приступил к исполнению своей политической системы».