Забытая история русской революции. От Александра I до Владимира Путина

Государство продавало очень многие предприятия просто за бесценок. Это объяснялось, разумеется, надуманными причинами, типа «спрос на их продукцию существенно меньше возможного объема производства» или: «Предприятие успешно существовать не может, и нужны очень серьезные, даже радикальные меры для реконструкции». Вывод: конечно, по остаточной стоимости его никто не купит, давайте отдадим, за сколько сможем.

Из 500 крупнейших предприятий России бóльшая часть (80 %) была продана на аукционах по цене менее 8 млн долларов каждое, 324 завода из этой золотой полутысячи пошли по цене менее 4 млн долларов за каждый. «Уралмаш» продали за 3,72 млн долларов, Челябинский металлургический комбинат – за 3,73 млн, Ковровский механический завод, обеспечивавший стрелковым оружием всю армию, МВД и спецслужбы, пошел за 2,7 млн долларов, Челябинский тракторный – за 2,2 млн долларов. Для сравнения: средняя хлебопекарня в Европе стоит около 2 млн, один цех по разделке леса и выпуску отделочной доски-вагонки обходится покупателю в 4,5 млн долларов. Сплошь и рядом происходили экономические курьезы. Например, Останкинский мясокомбинат в Москве перед самым началом разгосударствления приобрел новейшее импортное оборудование на сумму более 35 млн долларов, а весь комбинат, вместе с этим оборудованием, был оценен всего в 3,1 млн долларов.

Почему-то не возникало вопроса: если кто-то все же хочет купить абсолютно нерентабельное предприятие, то зачем он это делает? Отложим ясные случаи, когда приватизаторы просто желали порадеть «своим». Но ведь также покупали в целях, не имеющих ничего общего с теми, которые преследовались государством при сооружении данного предприятия. Либо новый собственник намеревался распродать оборудование по цене металлолома и при этом выручить больше, чем затратил при покупке, либо он просто выкидывал все из здания, чтобы сдать или использовать его под склад, либо в результате каких-либо махинаций «откатом» получить большую «черную» наличность, и т. д. Так страна уже в первые два года реформ лишилась как минимум трети производства и до половины приватизированных объектов.

Россия уходила в утиль.

За два года приватизации в бюджеты всех уровней поступило всего 1 трлн. рублей (доллар стоил около 5000 рублей), что в два раза меньше того, что дала приватизация, например, в Венгрии. Причем наше государство не получало от приватизации ничего: ни значимых денег, ни налогов от производства продукции, ни самой продукции – в лучшем случае, гроши за само предприятие да налог от продажи металлолома. Плюс ко всему этому массу социальных проблем, ведь работников выкидывали на улицу. А дорого стоившие основные фонды фактически утрачивались без предъявления весомых доказательств их бесполезности.

Демонстрация КПРФ против Чубайса

Вдобавок приватизация способствовала криминализации всей совокупности экономических отношений. По оценкам Интерпола, из-за изменений в российской экономике и международной экспансии российских мафиозных структур, в 1994 году объем криминальных капиталов во всем мире превысил объем легальных.

…В 2000 году специальная комиссия палаты представителей США назвала А. Чубайса наравне с В. Черномырдиным главным коррупционером России.

Узурпация власти

В октябре 1993 года произошел президентский переворот, закончившийся кровавым штурмом Белого дома. Если великое сидение у Белого дома в 1991 году празднуют даже сегодня (неформальный праздник «Живое кольцо», формальный – День российского флага), то «победу» Ельцина осенью 1993 года стараются не вспоминать.

В этих событиях не все ясно. Большинство населения, чья жизнь за 1992 год сильно ухудшилась, полагали, что депутаты борются за истинную демократию, против самодурства стремящегося к единоличной власти Ельцина. Кто-то считал этот конфликт связанным с процессами приватизации, идущими в стране. Кто-то думал, что столкнулись личные амбиции А. Руцкого, Р. Хасбулатова и ряда депутатов с одной стороны, и Ельцина и части его окружения, с другой.

Председатель Верховного Совета Р. Хасбулатов вспоминал:[17]