Забытая история

— Принесите свет! — кричал голос. — Принесите свет!

Патриция обнаружила, что уже сидит на подоконнике. Страх заставил вцепиться в него. Том подошёл сзади и, прежде чем она успела сказать что-нибудь, оба свалились вниз.

Всё случилось так быстро, что встреча с землёй получилась более травматичной, чем если бы они спрыгнули. Пэт ушибла руку на жёстких булыжниках и подвернула лодыжку.

Она села, и первым её впечатлением после полного людей зала стали тишина, покой и прохлада огромного открытого пространства, где даже негромкий звук, казалось, разносится эхом на тысячу миль. До ушей Пэт донёсся шёпот воды, напоминая о подступившем приливе.

Том уже встал и нагнулся, помогая ей подняться на ноги.

— Я не могу встать, — сказала она, — подвернула ногу.

Только второе из этих двух утверждений было правдиво.

— Мне жаль, — сказал он. — Если обнимешь меня за шею, я тебя подниму.

— Оставь меня. Я и сама сумею вернуться в дом.

— Сейчас не стоит. В любую минуту там будет полиция.

— И всё равно я хочу вернуться. Я буду нужна отцу.

Том нагнулся и с большим трудом поднял её — поднять женщину с земли непростая задача, если она этому нисколько не помогает.

Однако нести ее было довольно легко.

— Куда ты? — спросила она. — Я же сказала, я нужна папе! Он болен! Ему понадобится моя помощь!

— Я знаю. — Он дошёл до угла и начал спускаться по каменным ступеням к воде. Патриция не сопротивлялась, боясь, что они оба упадут. Она понятия не имела, куда направился Том. Собрался посадить ее в лодку и спорить посреди гавани?

Внизу она обнаружила, что вода стоит не так близко, как ей казалось, и оставалось место, где можно пройти вдоль стены среди обломков, нанесённых утренним приливом, что Том и сделал.

— Не знаю, что ты собираешься делать, — сказала она, понимая, что не получается достойно возмутиться.

Он не ответил. Пэт в темноте смотрела на его профиль. Волосы падали ему на лоб, совсем как у дяди Перри.

— Папа серьёзно болен, — продолжала она. — Если ему станет хуже, ты будешь виноват. Сегодня он в первый раз встал с постели. Не думала, Том, что ты устроишь такое.

— Пора всем нам пересмотреть свои мысли и начать заново, — ответил он.

Примерно в ста ярдах от места, где они сошли вниз, маячило впереди что-то тёмное и высокое — большой лодочный ангар, принадлежавший корнуольскому королевскому яхт-клубу, в котором состоял Харрис. Дойдя до него, он несколько раз споткнулся о водоросли и валявшиеся вокруг камни, обогнул здание и нашёл маленькую дверь.

— Можешь постоять минутку?

Он поставил Патрицию на ноги, но продолжал обвивать рукой её талию, пока искал ключи. Потом отпер дверь и внёс её внутрь.

Они наткнулись на лодку, и он опустил Патрицию на какое-то сиденье возле стены, а сам зажёг стоявшую у двери масляную лампу, потом закрыл дверь, и по ангару постепенно растёкся свет.

Патриция увидела, что сидит на старом диване, который, видимо, начал свои дни в клубной комнате, а заканчивал здесь. Ангар был набит всевозможными принадлежностями — с потолка свисали вёсла, на гвоздях висели уключины, на полках стояли банки с краской и лежали рыболовные снасти. Имелась там и лодка, но маленькая и только одна, поскольку мореходный сезон ещё не закончился.

Держа в руках лампу, Том приблизился к Патриции. Один рукав его рубахи был оторван, жилет лишился всех пуговиц кроме одной, на лбу запеклась кровь, на левой щеке чернел огромный синяк.

— Утром пойду в полицию, сделаю заявление, — сказал он, — но тебя, Пэт, это не касается. Я больше не потащу тебя в суд. Мы можем побыть здесь часок, потом я отведу тебя домой.

Патриция опять смотрела на него с любопытством, пытаясь понять произошедшие за этот вечер перемены.

— Мне плевать на суд, — сказала она. — Нечестно держать меня здесь, когда я нужна отцу.

— У него есть жена. А ты ничем не поможешь, только попадёшься полиции.

Она молчала, не пытаясь скрыть возмущение.

— Болит лодыжка?

— Да, — сказала она.

— Тут где-то есть кран. Возможно, стоит промыть.

Она не ответила. С минуту Том сидел молча, потом встал, взял ведро и пошёл к двустворчатой двери в поисках крана.

Патриция осторожно наблюдала за ним, и, когда он оказался на максимальном расстоянии, вскочила и бросилась к маленькой двери.

Двери она достигла раньше, чем он услышал. И ушла бы, если бы дверь не заело. Патриция остервенело дёргала, но где-то была невидимая глазу защёлка. Пальцам удалось нащупать засов, дверь открылась, и Пэт вышла, но на самом пороге свободы руки Харриса обхватили её за талию и втянули обратно, как она ни сопротивлялась.

Патриция не была злонравной, но характер у неё был горячий, а события этого вечера потрепали ей нервы. В руках Харриса она вдруг стала сама не своей от гнева и разочарования. Она изворачивалась, била его по лицу, пинала остроносыми туфлями. И совершенно напрасно. Ей удалось бы разоружить его и взять ситуацию под контроль, прояви она слабость. Но яростное сопротивление снова пробудило в нём дьявола.

Прижав её руки к бокам, Том стал её целовать. Удары ног Пэт лишь добавляли аромат горечи к сладкому вкусу губ.