Забытая легенда Ольхона

По следователю же было понятно, что он был инициативным и резким, хотел с маху найти виновника и получить медаль. Причем сомнений, что будет именно так, у него, казалось, не было никаких. На Ванжура и Зинку, промучившихся всю ночь в участке, ему было плевать, он хотел побед и немедленно.

– Ну что, Дарья Дмитриевна, с вас и начнем, – радостно сказал следователь и потер руки, словно в предвкушении чего-то замечательного, – пройдемте. А вы, милые мои, пока покажите обувь нашему эксперту, – все так же весело продолжил следователь раздавать указания, – всю без исключения, это касается и погорельцев, и замечательных туристов, так вовремя оказавшихся в самом центре преступлений. – Казалось, что он искренне рад всему, что происходит вокруг. – Сознаться никто не хочет? Сейчас скажу банальность, но я обязан это сделать. Чистосердечное признание смягчает вину. Нет? Ну и правильно, я разберусь во всем сам, нечего ее смягчать, вину вашу.

В этот момент со второго этажа заплаканная и возбужденная, с тяжелым чемоданом, спустилась Ксюша.

– Мадам, – обратился к ней фамильярно следователь, – путешествие откладывается, по крайней мере пока я вас не опрошу и наши эксперты не взглянут на вашу обувь, так что оставьте тяжелую ношу и лучше позавтракайте, компания, как я посмотрю, просто шикарная, – и не обращая внимания на удивленную девушку, направился на кухню, но не удержавшись, видимо, имея склонность к театральным эффектам, уже в дверях он обернулся и с придыханием сказал: – Если учесть, что один из вас – серийный убийца.

Глава 16

Зина как все сидела в большой и уютной столовой и разглядывала своих друзей по несчастью. Конечно, друзьями всех этих людей можно было назвать с большой натяжкой. Да и столовая в другое время производила бы на Зину совсем обратное впечатление. Огромная комната с дубовым столом, тяжелыми стульями и старыми ходиками на стене, которые очень громко отсчитывали время, сейчас казалась неподходящим местом для слез и вранья, что повисли в воздухе. Но кто врет, пока было непонятно. Зине же казалось, что абсолютно все. Даже Ксюша со своей напускной любовью и театральными капризами в ее глазах была чуть ли не главной врушей. Обычное женское желание – устранение соперницы – шептало Зине на ухо, как же было бы здорово, если бы убийцей оказалась эта молодая блондинка. Еле заметная улыбка появилась у нее на лице, когда фантазия вмиг нарисовала сюжет, где она разоблачает убийцу, а Тимур падает к ней в ноги и, заламывая руки, просит прощения и клянется в любви. Почему-то в бурной фантазии не захотелось его прощать, а гордо уйти в закат, и Зина очень удивилась этому своему открытию.

Следователь не спешил со своими опросами, и люди очень медленно менялись в его импровизированном кабинете. Зато очень хорошо работали эксперты, быстро, целой группой они осматривали обувь и делали с нужной отпечатки.

Телефон в руке Зины пикнул. Это было сообщение от Эндрю. Он прислал стенограмму допроса надзирателя ГУЛАГа, убившего троих заключенных в 49-м году на острове Ольхон.

Следователь в далеком прошлом, видимо, не считал нужным вдаваться глубоко в детали произошедшего. Для него вопрос вины капитана был закрыт, а мотивы, что мотивы, так этим зекам и надо. Вообще расстреливать их необходимо, кормит их родная власть, а за что им такое счастье, все они преступники и вина их доказана. Потому за что так с ними поступил сошедший с ума капитан, не важно. Но одна часть допроса все же заинтересовала Зину.

«– Вы понимаете, мне осталось немного, – говорил арестованный капитан, – последнее, но самое главное убийство. И тогда, тогда золотой орел принадлежал бы мне. Правда, четвертую жертву найти самое трудное. Первые три простые, у нас такого добра в лагере достаточно, а вот последняя – такого, наверное, и нет. Надо было бы в деревню, в Харанцы идти искаться.

– Капитан, прекрати нести бред, – сказал следователь, – кто тебя подговорил сотворить эту диверсию?