Забытая слава

Войска были выстроены перед дворцом. Елизавета показалась народу, прошла между рядами гвардейской пехоты. Днем она переехала в Зимний дворец, где отслужила молебен.

Переворот совершился неожиданно просто и благополучно. В Петербурге ликовали. Иностранцы глядели настороженно — им было чего опасаться.

Безудержно радовалась гренадерская рота Преображенского полка. Солдаты понимали, что они герои дня, и рассчитывали на богатые награды. Но благодарность Елизаветы превзошла все ожидания.

После молебна в Зимнем дворце императрицу окружили солдаты гренадерской роты, весело поздравляли, желали долгих лет царствования. Елизавета, ласково улыбаясь, благодарила. Гринштейн сказал:

— Ваше императорское величество видели, как усердно служили вам гренадеры Преображенского полка. Всех врагов ваших схватили, и капли крови при том не упало. За это гренадеры просят одной награды — объявите себя капитаном нашей роты и разрешите первыми присягнуть вам!

— Будь по-вашему, — охотно согласилась императрица. — Отныне я капитан вашей роты и сама остальных офицеров вам назначу.

За всеми хлопотами первых недель царствования Елизавета не забыла о своих гренадерах. Накануне нового, 1742 года, 31 декабря, был издан указ: выдать в полки лейб-гвардии за счет Соляной конторы штаб- и обер-офицерам не в зачет жалованье на треть года, а унтер-офицерам, капралам и рядовым наградные деньги. Дальше стояло:

«А гранодирскую роту Преображенского полку жалуем. Определяем ей имя лейб-компания, в которой капитанское место мы, наше императорское величество, соизволяем сами содержать и оною командовать».

Офицерами были назначены ближайшие помощники Елизаветы, прежние ее придворные, участники переворота, ныне виднейшие вельможи Российской империи: капитан-поручик в чине полного генерала — ландграф Гессен-Гомбургский, поручики в чине генерал-лейтенантов — Алексей Разумовский и Михаил Воронцов, подпоручики — генерал-майоры Александр и Петр Шуваловы.

Прапорщик лейб-компании был в чине полковника армии, сержанты равнялись подполковникам, капралы — капитанам. Рядовые гренадеры получили звание поручиков — двести шестьдесят семь человек.

Среди солдат роты дворян было не много — всего двадцать девять, остальные происходили из поповских, мещанских, крестьянских детей, а кое-кто был из иностранцев. Всем им пожаловали потомственное дворянство, сочинили гербы с надписью: «За ревность и верность». Офицеры лейб-компании наделены были деревнями и крестьянами, каждый рядовой получил по двадцать девять душ и вышел в помещики. Гринштейну за особые услуги отписали без малого тысячу душ, и явился он сразу богатым человеком, лейб-компании прапорщиком, а вскоре и адъютантом.

Капитан-поручик ландграф Гессен-Гомбургский, принявший команду над лейб-компанией, был вызван в Россию в 1724 году. Петр I думал женить его на Елизавете, у которой не ладилось с женихами, но после смерти царя об этом больше не заговаривали, и немецкий принц жил без особых забот, получая полковничье жалованье. Человек он был незавидный, обладал сварливым характеров, образования не имел, хороших манер также. Петр II пожаловал его в генерал-майоры, при Анне Ивановне служил он начальником артиллерии, с должностью не справлялся, получил отставку и прилепился к бывшей невесте Елизавете Петровне. Та дорожила людьми, искала приверженцев, и Гессен-Гомбургский не был отвергнут. А после ее восшествия на престол он стал командиром лейб-компании. Больших способностей для этой роли от принца не требовалось. Здесь нужна была безусловная преданность — и только. На Гессен-Гомбургского в этом смысле полагались.

Лейб-компания, составленная из людей, посадивших Елизавету на престол, имела теперь одну обязанность — охрану особы императрицы. Преображенских гренадер возвеличили свыше меры и стали на них крепко надеяться.

Вторым начальником лейб-компании был Алексей Разумовский, негласный супруг Елизаветы Петровны. Он защищал свое семейное счастье.

3

Двадцать четвертого ноября в доме Головкиных пышно праздновались именины графини Екатерины Ивановны. Больше сотни гостей обедали и остались на ужин. Все видные сановники империи почтили присутствием торжество — Миних, Черкасский, Левенвольде, Менгден, Голицын, собралась обширная родня Ромодановских и Головкиных.

Сумароков по должности адъютанта день проведав доме начальника, помогая встречать и рассаживать гостей. Столы были поставлены во всех покоях, кроме комнаты самого Головкина. Он переживал припадок подагры и лишь ненадолго, злой, с кислым и сморщенным лицом, показался шумному обществу.

К болезни его в Петербурге привыкли, и потому отсутствие хозяина не помешало веселью. Именинница, истинная внучка Ромодановского, князь-кесаря всешутейшего собора, не жалела вина. Кушаний тоже поставили вдосталь.

После полуночи гости с неохотой расходились по домам. Слуги вдвоем, вчетвером вытаскивали, найдя под столами, усердных питухов и, стараясь быть вежливыми, относили их в сани. Министры уехали раньше, соблюдая свой ранг и достоинство.