Забытое царство Согд

– На столько человек этой воды недостаточно! – возмутился Шерзод, и друзья поддержали его. – Дайте каждому по тазу или ведите в баню, как делали это раньше.

– Где я возьму столько посуды? – раздраженно ответил тот. – А баня рабам не положена. Забудьте свое прошлое.

– Мы рабами не станем! – крикнул Ардашер, и все юноши согласно зашумели.

В ответ начальник рабов и стражники рассмеялись.

– Ваша гордость смешит нас, – сказал он.

– Что еще желает ваше величество? – решил повеселиться молоденький охранник.

– Выдайте нам новую одежду: от этой идет неприятный запах, – вполне серьезно потребовал Исфандияр.

Уже с хмурым лицом заговорил Абдулла:

– Я гляжу, вы наивны, точно дети. Вы теперь рабы, а белье вам будут стирать один раз в неделю.

– Но мы не можем ходить в вонючей одежде, – возмутился один из согдийцев. – наша вера требует от нас чистоты во всем.

– Ничего, привыкните, здесь вам не Согдиана. Нам нет дела до вашей веры, здесь мало воды. Если опять будете выражать недовольство, то и этого лишитесь, а заодно и своих жизней.

Понурив головы, юноши собрались возле тазов, смывая со своих лиц пот и пыль.
Далее они расселись на циновках, где когда-то с ними проводила занятия Фатима. Там расстелили дастархан, и слуги принесли стопку больших невкусных лепешек, к которым они после согдийского хлеба с трудом привыкли. Затем им сказали, чтобы теперь за едой они сами шли к большому казану, где в глиняные чашки им накладывали кашу. Все заметили, что в ней не видно и кусочка мяса. Однако никто не стал роптать, потому что все были уставшие и мечтали лишь о скорейшем сне.
Когда все легли, Шерзод тихо спросил у друга:

– Сегодня ты не пойдешь к ней?

– Хочется, но не смею. Мне стыдно показываться ей в такой грубой, позорной одежде.

– Мне тоже стыдно, даже перед собой. Но Фатима будет ждать.

– Я не могу: от одежды идет запах тины.

– Фатима умная девушка и все поймет. Здесь нет нашей вины. Если она любит, то не осудит тебя.

И глубоко за полночь Фаридун поднялся с места и, как всегда, снял решетку. Едва Фаридун начал спускаться по веревке, как Шерзод почувствовал слабость в руках. Уже не было прежней силы. Зажатая веревка скользила и почти не держала Фаридуна, который с шумом упал на землю.

– Как ты? Ноги-руки целы, – шепотом спросил сверху Шерзод.

– Тихо, кто-то идет сюда, убери веревку.

Как только Фаридун скрылся за домом, явился стражник. Постояв немного и не заметив ничего необычного, он ушел обратно.
Шерзод облегчено вздохнул, сказав про себя: «Какая радость, что стражник не кинул свой взор наверх, иначе сразу заметил бы, что окно без решетки».
Спустя некоторое время Фаридун выглянул из-за угла и увидел, что охрана опять погрузилась в сон. Тогда он поспешил к сараю.
В темноте Фатима не сразу узнала его и чуть не вскрикнула. Она привыкла видеть его красиво одетым, а тут…

– Прости, не сразу узнала. Мне казалось, что это какой-то слуга следит за мной.

Они сели рядом и взялись за руки.

– Да, для твоего отца я стал рабом. Какой позор для знатного согдийца!

– Утром я видела, как жестоко с вами обошлись. Но для меня ты никогда не будешь рабом. Мне ужасно стыдно за своего отца. Я не люблю его, он не истинный мусульманин. Отец безжалостен и жаден. Мой дед был совсем другим человеком.

Девушка заплакала. Фаридун прижал ее к себе, и она склонила голову на крепкое плечо юноши.

– Мне стыдно, что я перед тобой в столь грязной рубахе.

Фатима глянула ему прямо в лицо.