Забытое царство Согд

В бессильной ярости Кутейба топал ногами по земле, но в это время его сына увели со стены. А согдийцы в тот же миг отправили наместнику послание на кончике стрелы, которая вонзилась в землю в двадцати шагах от наместника. Кутейба сам поднял ее и развернул бумагу. Послание было написано рукой сына: «Отец, спаси меня, всех наших уже отправили на тот свет. Со мной поступят так же, если ты не уведешь свое войско за Джейхун. Таково их условие, иначе они меня не отпустят. Также они требуют немедленно остановить подкоп. Если до полудня не исполнишь их волю, то меня казнят прямо на твоих глазах. Поверь, они способны на это. Да хранит меня Аллах!»
Дочитав письмо, Кутейба в задумчивости склонил голову. Затем зашел в шатер. За ним последовали его братья. Письмо он отдал Абдурахману, а сам опустился на курпачу.
Оба брата стали читать письмо. Затем младший спросил:

– Брат мой, что будем делать?

– Пока не знаю, – ответил Кутейба, находившийся в этот момент в полной растерянности.

– Как думаешь, они убьют его? – спросил Абдурахман у брата.

– Обычно согдийцы держат слово. А ты что скажешь?

Абдурахман сел рядом и задумался. Затем произнес, тяжело вздохнув:

– Что касается сына, ты сам должен решить. Жаль, что золото осталось там, во дворце. Чем будем расплачиваться с войском? Вожди будут роптать, а ведь впереди нас ждут и другие походы.

– Ты хочешь сказать, чтоб я отказался от условий согдийцев и взял город?

Брат уклонился от прямого ответа:

– Это твой сын и тебе решать.

– Оставьте меня одного.

Братья вышли. Кутейба погрузился в глубокое раздумье. Совсем не просто было принять решение: под угрозой находился родной сын, и хотя дома его ждали еще двое, но они слишком малы. Время для Кутейбы как никогда тянулось медленно. К полудню он вышел из шатра и позвал Абдурахмана:

– Я решил продолжить подкоп. Город надо взять. Только не спрашивай, почему я так делаю. А воинам скажи, что наместник жертвует своим сыном во имя Аллаха. Пусть объявят его шахидом.

– Брат мой, я сочувствую тебе, но помни, ты имеешь еще двоих сыновей, и пусть в старости они станут для тебя утешением.