Забытое царство Согд

– Царь не тронет меня из-за моей родни, а вот моего сына лишит жизни. Это не родная кровь, он не имеет прав на престол.

– А что будет со мной?

– Должно быть, тебя казнят за молчание, что не донесла. Бедная моя, и ты оказалась втянута в эту беду…

Из глаз Намы полились слезы.

– Защитите меня, госпожа, кроме вас некому это сделать.

– Если я замолвлю за тебя хоть слово, то гнев царя усилится. И в отместку мне он устроит жестокую казнь. Я даже не знаю, как спасти свое дитя.

От безысходности они долго молчали. С печальным взором мать глядела на сосущего грудь ребенка. Нама стояла рядом и лишь всхлипывала, не смея плакать в голос.

– Должно быть, – заговорила царица, – ты осуждаешь меня за распутство, но знай: моя любовь так сильна, что я ничего не могу поделать с собой. У Феруза прекрасная душа, он подарил мне женское счастье, чего прежде в моей жизни не было. Такой радости мне всегда не хватало, хотя все считают царицу самой счастливой женщиной Бухары. Глупые люди, –усмехнулась она, – они думают: чем больше денег, тем больше счастья. У меня целая казна, а счастья все равно нет.

– О, госпожа, ужели нет хоть какого-нибудь спасения?

– Мне нужно на прячь разум. Забери ребенка: он уже сыт.

До полудня царица пребывала в одиночестве, даже ее дочек не пустили в покои, сказав им, что мать еще слаба. Затем Фарангис взяла со столика золотой колокольчик и вызвала верную служанку. Когда вошла Нама, царица уже ходила по комнате, глаза ее сверкали, как у безумной.

– Нама, я очень долго думала. Это было так мучительно, что я чуть не лишилась рассудка. И вот к чему пришла. Это ужасно, но иного пути нет. Даже мой язык не поворачивается сказать такое, от одной мысли меня всю трясет, – здесь она остановилась и посмотрела в упор на служанку. – Мы с тобой должны устранить правителя.

Нама ахнула, выпучив глаза и прикрыв рукой рот.

– О, госпожа, что вы говорите?! Это безумство! Я боюсь!

– Сама страшусь не меньше. Но только твердость спасет нас. Ко всему же я ненавижу своего мужа. Он тоже терпит меня из-за моих братьев. Из всех смертей лучше подходит яд. Скажи, где добыть такое смертоносное снадобье?

– Неужели нет иного пути, о, госпожа? Еще раз подумайте, ведь вы умная.

– Другого пути нет, – закачала она головой, и слезы отчаяния полились по ее щекам.

-Знай, я это делаю ради сына. Найди яд, самый сильный. Спеши, иначе палач отсечет твою голову. У нас осталось всего пять дней. А потом я отпущу тебя на родину, в Византию.

– Хорошо, я исполню вашу волю. Есть один христианин, он со своими змеями выступает на базарах, вы его знаете. Я куплю у него яд кобры.

– Купи два флакончика. Первый следует дать царю разбавленным, чтобы два-три дня он недомогал. Пусть весь двор узнает о его недуге, тогда никто не заподозрит. А на четвертый день дадим ему чистый яд. Смертельное снадобье подашь царю с вином. Вот и все. Наверное, я кажусь тебе чудовищем, но ради своего дитя… каждая мать пойдет на такое. Сейчас тебе трудно понять меня, но когда сама родишь… И еще, за это тьт получишь много золотых монет; а мои купцы доставят тебя в Рум*. Пусть не мучает тебя совесть, весь грех я беру на себя.

– Вы скажете об этом зодчему?

– Нет, он не должен знать. Феруз благородный человек, и его сердце из-за этого может ко мне остыть. Пусть душа поэта Останется чистой.