Забытое убийство

Этот безумец Фоголари был счастливейшим человеком. Он любил только Тренто, именно туда он отправился с армией, не в силах сидеть в Италии, где все казалось чужим. Одержимый итальянец только теперь, попав на свою историческую родину, понял, что его дом – это Южный Тироль.

Он хотел домой, и это было последнее, что ему довелось увидеть – серое небо Тренто за эшафотом.

Ойген вдруг ощутил мучительную, удушающую зависть к этому предателю, у которого нашлось такое место, потому что Фоголари понятия не имел о том, что это такое – леденящий холод внутри. У эрцгерцога Ойгена были поместья, и не одно. Но своего места на земле у него не было.

* * *

С холодом в сердце эрцгерцог листал пустые страницы судьбы и взирал на смену времен и правительств уже в чужой стране, ничем не похожей на его родину. У него не было больше родины и нигде не было места. Он с детства знал это чувство сиротства – с той поры, как умер отец, Карл Фердинанд Австрийский, и они с братьями скитались по домам своих родственников, богатым домам, но все равно чужим. Ему тогда было одиннадцать лет, и с ним прекрасно обращались, но он всегда ощущал себя лишним, как случайный гость в этом мире.

Вдруг немолодой эрцгерцог с удивлением осознал, что отчетливо помнит только одно событие в своей жизни – Инсбрук, 4 ноября 1904 года. Маленький городок в горах, похожий на кристалл сахара на дне каменной чаши. Там не было военных театров, полей, бивуаков, орденов и чинов, но там все было по-настоящему. Эти безумные студенты, их одержимые профессора, чужая, непонятная публика влекли его больше, чем все битвы на свете.

Эрцгерцог тогда ощущал себя наблюдателем со стороны, был не вправе вмешиваться. Всю жизнь он был только созерцателем, зачем себя обманывать. Но именно поэтому события того ноября не отпускали его до сих пор. Ему казалось, что там, в этом театре, ему просто не дали роли. Они, эти студенты, профессора, губернатор, бургомистр, вице-мэр играли на исходе сил, а он оставался статистом, подающим на стол, и этого уже не изменить.

В отличие от экзекуторов, ликовавших над телом поверженного предателя Фоголари, Ойген Австрийский не испытывал ни веселья, ни удовлетворения. Возможно, этот вечный противник вызывал у него уважение и досаду. Как тот, кому всегда доставалась одна из главных ролей и в Инсбруке, и в Тренто – везде. По роковому стечению обстоятельств, во время Первой мировой войны, двенадцать лет спустя после инсбрукских беспорядков, судьба вновь свела Ойгена Австрийского с тем, кто играл главную роль, и снова они были по разные стороны баррикад. А орден «Pour le Merite» на грудь… Зачем себя обманывать?! У швейцара из дешевой мелодрамы тоже золотые позументы на одежде.

В дальнейшем эрцгерцога ждали почет и относительно спокойная старость, бестрепетная и безнадежная. Он дожил до девяноста лет и умер на исходе 1954 года, в последний день Рождества, так и не признав Австрийскую республику, где ему, старому монархисту, не было места.

В городском парке Ойгену поставили внушительный памятник, оснащенный специальной подсветкой, чтобы гуляющие жители Инсбрука могли видеть его даже в темноте. Но в окружении деревьев светящийся памятник выглядел устрашающе. Эрцгерцог ненавидел памятники.

Последние годы жизни Ойген Австрийский провел в Инсбруке. Инсбрук не был его родным городом, но он вернулся туда через тридцать пять лет после того, как подумал об этом впервые. Там было его место.

Для Инсбрука он стал живой историей, достопримечательностью, а ему нравилось общаться с молодежью, пожимать руки подросткам из нового, непонятного времени. Они застывали в восхищении, когда к ним подходил этот человек-легенда из прошлого, протягивал руку и произносил несколько доброжелательных слов.

А эрцгерцог вглядывался в голубые глаза этих подростков и в каждом из них видел Августа Пеццеи, изобразившего двух сражающихся кентавров на картине, которая так и висела на стене его кабинета.

Худощавого старика с тростью и военной выправкой часто встречали в первой аркаде Западного кладбища. Он стоял молча и о чем-то думал, глядя на скромную плиту под номером 55…

Ehrengrab des August Pezzey, akadem. Maler, gest. am 4. Nov. 1904 im 30 Lebensjahre.

8.10. «Spettatore» [441]

Два старых политика двух непримиримых стран умерли в один год – 1954-й. Ровно через полвека после «Fatti di Innsbruck», участниками которого они оба стали волею судьбы. Но Ойген Австрийский – 30 декабря, а итальянский премьер-министр Альчиде Де Гаспери – 19 августа. В биографии Де Гаспери стоит удивительная запись: родился 3 апреля 1881 года в Тренто (Австро-Венгрия), умер 19 августа 1954 года в Тренто (Италия). В этих датах и в этой лапидарной записи соединилась и разделилась судьба двух народов Европы.

* * *