Забытые бастарды Восточного фронта. Американские летчики в СССР и распад антигитлеровской коалиции

Кесслер, его американский коллега, прежде командовал 13-м ударным бомбардировочным крылом 8-й воздушной армии, которая базировалась в Великобритании под командованием Спаатса и участвовала в бомбардировках Германии и Северной Африки. В Перминове он увидел закаленного в боях авиатора – они могли сработаться. Майор Джеймс Партон, историк 15-й воздушной армии США, посетивший Полтаву в 1944 году, написал о Перминове как об “энергичном, целеустремленном летчике”, который “использовал свой авторитет, чтобы преодолеть бюрократическую волокиту и разрешить бесчисленные повседневные проблемы”. Дин вспоминал: “Кесслер и Перминов сразу же пришлись друг другу по душе и стали хорошей командой”. Готовность командующих советской авиацией действовать в согласии с американскими коллегами, которую Дин заметил еще в Москве, здесь, на Украине, была очевидна⁶.

В Полтаве немцы стремились уничтожить все здания в окрестностях базы. Уцелел лишь один шестиэтажный дом: каким-то чудом немецкие подрывные команды его пощадили. Когда капитан Роберт Ньюэлл из американской медицинской службы осмотрел здание, оказалось, что почти во всех окнах выбиты стекла, электричество было только в двух комнатах, а в жилых помещениях полно крыс и насекомых. Ванные оказались “зловонными”, а их оснащение он описал как “негигиеничное, ненормальное и примитивное” и предложил снести здание полностью. В том, что касалось санитарии, легче было разместить в палаточном городке не только личный состав, но и штаб Восточного командования⁷.

Советская сторона, твердо решившая, что и американцы, и советские военные разместятся в доме, приступила к ремонту. Но их ждал неприятный сюрприз. Двадцать седьмого апреля красноармейцы, войдя в подвал, обнаружили заряд из трех авиабомб, каждая четверть тонны весом. Еще три заряда такой же мощности были размещены в других местах: два в главном здании и один в пристройке. В случае взрыва от зданий ничего бы не осталось. Все четыре заряда при помощи проводов соединялись с радиоприемником, зарытым в земле на расстоянии 300 метров от главного здания. Их можно было взорвать, послав радиосигнал, а батарей радиоприемника хватало на полгода. Уже прошло семь месяцев с тех пор, как Красная армия отбила Полтаву, но заряды не взорвались – скорее всего из-за повреждений провода, ведущего от радиоприемника к авиабомбам. Генерал Алексей Никитин приказал эвакуировать здание и переселить американских офицеров. В конце концов об инциденте узнал даже Сталин, пока советские инженеры пытались выяснить, как работал аппарат. Они еще не имели дела со столь сложно устроенным радиоуправляемым устройством⁸.

Несмотря на все трудности, работа в Полтаве и на двух других базах шла с головокружительной быстротой. Операция “Фрэнтик” стала своего рода гонкой со временем. Планы реконструкции баз в Миргороде и Пирятине были готовы к 22 апреля: в первом городе советская сторона превратила бывшую школу для девочек в жилое здание, во втором переоборудовали старые артиллерийские казармы. Двадцать четвертого апреля на самолете из Тегерана прибыли первые американские инженеры, связисты и медицинский персонал; 26 апреля первые постоянные сотрудники отправились в Пирятин, а днем позже – в Миргород. Двадцать восьмого апреля в Полтаву пришло первое оборудование, доставленное из Соединенного Королевства через Мурманск. Металлическое покрытие, которое предполагалось разгрузить первым, пришлось выгружать в последнюю очередь, так как оно было уложено на самое дно трюмов. Но наконец извлекли и его. Американцы вместе с советскими коллегами начали выкладывать новые взлетно-посадочные полосы и продлевать те, что уже были⁹.

Технология сборного металлического покрытия, неизвестная в Советском Союзе, впечатлила даже Сталина. В марте 1944 года, когда генерал Никитин рапортовал ему о том, что советская авиация по большей части не может подняться в небо из-за дождей, превративших взлетно-посадочные полосы в заиленные топи, Сталин спросил генерала, производят ли металлические взлетно-посадочные полосы в Советском Союзе. “Нет, – ответил Никитин. – На изготовление полос нужно много металла: каждая полоса весит около пяти тысяч тонн…”. Сталин перебил его: “Откуда вы знаете, сколько у нас в стране производится металла? Вы специалист?” Он приказал Никитину подготовить докладную записку и передать ее в Государственный комитет обороны, главный орган управления CCCР во время войны¹⁰.