Забытые богом

– Вот и я говорю: не хрен к нему без пушки соваться. – Енот выпятил нижнюю губу и многозначительно покивал. – Тебе умные люди столько раз говорили: заведи себе пушку, заведи себе пушку… А ты? Э! Эй! Ты куда собрался?!

– В жопу иди! – беззлобно ругнулся Макар, спускаясь по склону.

Странно, думал он, я ведь был здесь, совсем рядом. Тот парень, в палатке. Зимний турист. Слишком беззаботный, чтобы держать рядом заряженное ружье. Ковбой не таков. Так, может, поэтому я его не учуял? Прошел мимо, пока этот осторожный сукин сын окапывался в своем медвежьем углу…

– Не готов был, вот и не учуял, – пропыхтел догнавший его Енот.

– А сейчас, сталбыть, готов?! – зло бросил Макар, пиная вездесущие одуванчики.

– Сталбыть, готов, – невозмутимо кивнул Енот.

И Макар подумал, что согласен с ним. Согласен на все сто. Что-то такое разлилось над этим ромашковым раем. Осязаемое, как намокший в ожидании грозы воздух. Реальное, как призрак убитого Енота. Предчувствие конца. Скорое разрешение от бремени.

Ребристые подошвы ботинок давили сочную зелень, точно танковые гусеницы. Веяло травяным соком и медовой пыльцой. Из-под ног порскали недовольные кузнечики, а бабочки взлетали к самому лицу. Макар равнодушно отмахивался от них рукой. Левой. Правая прятала скальпель, прижимая прохладное лезвие к пульсирующей вене на запястье. Нервничаю, подумал Макар.

– Нервничаешь, – подтвердил Енот. – Ты двое суток не спал, все на ногах. Тебя сейчас ребенок ушатает, не то что этот бычара.

– Пш-шел! – сквозь зубы выругался Макар.

Он махнул кулаком, целясь Еноту в скулу, и, как всегда, промазал. Хуже – сбился с шага, громко зашуршал травой, сводя на нет эффект неожиданности. Конечно, ковбой услышал. Обернулся, тыльной стороной ладони утирая вспотевший лоб. Но не кинулся к винтовке, не принял боевую стойку, даже косу в сторону отставил, как на какой-нибудь советской открытке. Он не собирался драться, просто смотрел, ошалело раскрыв рот, и Макар понял, что все пройдет гораздо проще, чем думалось. Здоровяк обернулся и крикнул в сторону дома:

– Верка! Верка-а-а! Сюда, скорее!

На крик из-за амбара выкатилась толстая женщина в простом сарафане в горошек. Увидев бредущего по полю незнакомца, она громко охнула и схватилась за живот. Этот характерный жест тронул что-то в памяти Скворцова. Она не толстая, мелькнула неожиданная мысль, от которой заледенел позвоночник. Не желая додумывать ее до конца, Макар споткнулся на ровном месте, но мысль неумолимо оформилась в окончательное слово, странное и чуждое, давно забытое в мире без детей. «Беременная».

Потные пальцы судорожно сдавили металлическую рукоять.

Здоровяк, отбросив косу, шагнул навстречу Скворцову:

– Эй, дружище?! Дружище, ты в порядке?!

За спиной Макара гнусно захихикал Енот, непохожий сам на себя, чужой.

Скворцов до крови прикусил щеку, жестко давя зарождающуюся панику. Быстро преодолел последние шаги – один, другой, третий – и наотмашь рубанул ковбоя по горлу.

– Люшка-а-а! – зазвенел над полем испуганный визг.

Люшка, отрешенно подумал Макар, что за имя-то такое дурацкое? А потом ему в скулу врезался кулак, и Скворцов с удивлением понял, что промахнулся. То ли рука дрогнула, то ли ковбой оказался резок не по габаритам, но удар пришелся не в горло, а выше. Тонкий красный шрам разделил лицо на две неровные части, от лба до подбородка. Кровь заливала ковбою глаза, дурацкая шляпа слетела, рассыпав по плечам длинные соломенные волосы. Он почти вслепую махал кулачищами, и каждый его удар был как столкновение с товарным поездом.

Макар сложился пополам, упал на колени. В ушах звенело, и картинка перед глазами плыла, но он все же изловчился вогнать скальпель в икру здоровяка по самую рукоятку. Тот вскрикнул и, хромая, отступил на пару шагов. Больше не успел. Макар подскочил на ноги, бросаясь в атаку. Ковбой умел драться. А Макар умел убивать. И под надтреснутые крики беременной принялся делать то, что умел.

Легко увернувшись от растопыренной пятерни, Макар полоснул противника по предплечью, а когда тот отдернул руку, пнул в грудь. Не рассчитал, завалился вперед и тут же угодил в медвежьи объятия. Ребра испуганно хрустнули. Воздух со свистом покинул легкие. Макар остервенело молотил свободной рукой, но впустую. Ковбой, казалось, не замечал ударов. Только рычал, как зверь, да сильнее стискивал железные кольца изрезанных рук.

Он на мгновение приподнял Макара и с силой впечатал в землю, выбив из легких остатки воздуха. Скальпель вылетел из разжатой ладони. Еще минута, понял Макар, еще одна лишь минута, и все будет кончено. Без воздуха пылали легкие, стиснутые ребра горели адским пламенем, за ворот набилась земля вперемешку с давленой ромашкой, запах свежескошенной зелени настойчиво лез в ноздри. В отчаянии Макар зашарил рукой в траве, то ли силясь найти точку опоры, то ли…

– Держи-ка, – прокряхтел Енот.