Забытые богом

Скворцов давно уже действовал по наитию. На бытовом уровне он решал мелкие вопросы самостоятельно: что поесть, где взять воды, как не заболеть и чем укрываться холодной ночью. В глобальном же плане Макар прекратил думать. Когда ему понадобился бензин, он собирался сливать его с других машин, как вдруг запрыгнул в «Ниву» и отправился через весь город к заправке на самой окраине. Дело было глубоким вечером, и он издалека заметил порядком подзабытый электрический свет рекламных вывесок. Заправка сияла, и Макару казалось, будто это самое удивительное, что он видел в жизни. Светилось табло с ценами за литр, желтели глаза уличных фонарей, призывно горели витрины. Все как раньше. А вокруг, на многие километры, – темный мертвый город, без перехода обрывающийся в темный мертвый лес. Все как сейчас.

Входить внутрь было, как впервые входить в девушку: сладостно и жутковато. До чертиков хотелось вновь окунуться в старую жизнь, и страшно было тоже до чертиков. Макар стянул с витрины пачку «Воронцовских» со вкусом сыра. Задумчиво похрустывая сухариками, он бродил между стеллажами, вдыхая запах пыли. Заглянул за кассу, даже зашел в служебные помещения – ничего интересного. Тихонько гудели холодильники с пивом и напитками, исправно работали выключатели, холодно тлели лампы подсветки. Даже здоровенный кофейный автомат привычно проглотил купюру, слив взамен стакан мерзкой коричневой бурды, отдаленно пахнущей кофе. Не работал только компьютер, единственная по-настоящему интересная Макару вещь.

Прихлебывая обжигающую пародию на эспрессо, Скворцов вышел на улицу и, опять же по наитию, снял со стойки заправочный пистолет и сунул его в бензобак. Колонка щелкнула, загудела привычно, вздрогнула, точно пробудившееся большое животное. По шлангу шумно полился бензин. На табло побежал счетчик литров и денег, которых Макар не платил. Залив бак под завязку, колонка отключилась…

С тех пор он стал заправляться здесь. Правда, приезжал все больше днем. По ночам от этого места на коже проступали мурашки. Макар совершенно точно знал, когда он будет готов, когда последняя капля бензина упадет с пистолета в бак. Тогда заправка погрузится в сон, как весь город. Как весь мир.

В сон или смерть.

* * *

Покидая город, Макар решил заскочить еще в одно место. Не совсем по пути, но очень уж хотелось попрощаться перед отъездом. На проспекте Ленина, словно чирей на заднице, торчал уродливый торговый

центр циклопических размеров. Там проживал Енот. Он сам так представился и, объясняя прозвище, очертил грязным пальцем темные круги вокруг глаз. Это было в тот единственный раз, когда Макар видел его трезвым. Потом Енот осознал, что попал в рай, и их с трезвостью дорожки никогда более не пересекались.

Не пересекался Енот и с Макаром. Впрочем, тот и сам не слишком жаждал общаться с полоумным бродягой. В их первую встречу Енот едва не раскроил Макару голову арматуриной. Он был подобен зверю, что защищает свой ареал. И пах он, как зверь: смесью дерьма, немытой шерсти и застарелого пота. Большого труда Макару стоило убедить Енота, что не претендует, – нет, нет, что ты! – совсем не претендует на его новый дом. С тех пор они виделись всего пару раз, когда Макар, уставший от одиночества и собирательства, приходил к нему с бутылкой водки в кармане пальто. Енот общение принимал, но сам никогда не напрашивался.

Большой торговый центр имел все для жизни одного двухметрового бомжа со страшной спутанной бородой до самых глаз. В продуктовом гипермаркете было вдоволь еды и бухла. В бутиках – одежды и обуви на несколько армий. Если хотелось спать, Енот топал в мебельный салон и там растягивался на обтянутом жаккардом диване. Чаще всего он вообще никуда не шел, падал прямо на улице, на лавочке, заваленной одеялами и пледами. Говорил, что здесь дышится легче. Макар не верил. Он думал, что причина куда менее романтична: Енот боится спать в огромном пустом здании.

Вот и сейчас он в подобии гнезда валялся на скамье перед входом. Подушки в наволочках из тончайшего шелка рассыпались по грязной мостовой, голова Енота запрокинулась, свесившись с лавки. Под сиденьем выстроилась батарея разномастных бутылок. Макар углядел черную метку «Джек Дэниэлс», широкобедрую толстушку «Хеннесси», прозрачную гильзу «Абсолюта», а за ними – несметное воинство опустошенной Енотом тары. Повсюду сновали голуби – большая стая, голов пятьдесят. Белый налет вездесущего птичьего помета местами покрывал мостовую ровным слоем. Лежка была засрана самым свинским образом – пакетами, банками, объедками, окурками, грязным тряпьем. Несло от нее так, что за пять шагов Макар прикрыл нос ладонью.