Забытые герои Монпарнаса Художественный мир русско/еврейского Парижа, его спасители и хранители

Постепенно живопись М. Кастеля изменилась. Хотя интерес к изображению природы Израиля и его людей сохраняется, эпический стиль, свойственный 1930-м годам, постепенно отходит, а восточный мусульманский мир совершенно исчезает из его творчества. Вместо этого художник ищет синтез между эстетикой абстрактной живописи и духом еврейской мистики, который он передает в своих полотнах. Так были созданы работы «Свиток народа Израиля» (1950), «Город сияния и Каббалы» (1954), «Псалмы» (1958), «Аллилуйя» (1958), «Псалмы Ханаану» (1965), «Песнь Иерусалиму» (1966, 1971, 1973), «Стражи Стены» (1971) и многие другие, значительная часть которых представлена именно в собрании музея в Маале-Адумим. Кастель использовал в своих работах мотивы наскальных рисунков и надписей, найденных археологами в Негеве, в Иудейской пустыне и на Синае, вводил в свои композиции еврейские буквы, которым придавал символическое значение. Рисунки и буквы складывались в его работах в строки и абзацы таинственных посланий из прошлого.

В 1948 году М. Кастель входил в число основателей группы художников «Новые горизонты» — пожалуй, самого значительного художественного объединения за всю историю Израиля⁴²⁷. При этом с точки зрения его пути в искусстве Кастель был совсем не похож на очевидного лидера объединения Иосифа Зарицкого (1891–1985). И. Зарицкий в 1950–1970-е годы создавал свои работы в манере, далекой как от реалистической живописи, так и от эстетических принципов постимпрессионизма и экспрессионизма, доминировавших в искусстве Эрец-Исраэль в годы Британского мандата. По словам писателя и скульптора Биньямина Таммуза (1919–1989), у Зарицкого и других художников «Новых горизонтов» «картина сосредоточивает внимание на цвете, линии и художественном образе. Не абстракция объектов, но музыкальная импрессия, поэтическая, свободная от оков реализма, привязанная к природе объектов»⁴²⁸.

Ил. 86–87. Моше Кастель. В поисках Мессии. Памятная медаль, выпущенная в 1986 г. Монетным двором Израиля (лицевая и оборотная стороны). Из собрания автора

Работы И. Зарицкого были созвучны новым веяниям западноевропейского и американского искусства того времени (пожалуй, наиболее близкими «лирическому абстракционизму» Иосифа Зарицкого были работы французского художника российского происхождения Андрея Ланского). Работы И. Зарицкого пользовались заслуженным успехом среди специалистов в области современного искусства в странах Запада, что, в свою очередь, укрепляло его авторитет в Израиле, где художники, в большинстве своем, только боролись за свое место в мировом искусстве. При этом работы И. Зарицкого, как правило, не позволяли идентифицировать их как произведения еврейского или израильского художника, иудейские или эрец-исраэльские мотивы практически отсутствовали в них. И. Зарицкий говорил: «Израильский живописец, так или иначе, изображает свою родину, однако он должен прежде всего ощущать принадлежность к всемирному братству художников»⁴²⁹.

М. Кастель шел иным путем, представив в ноябре 1948 года на первой выставке группы «Новые горизонты» в Тель-Авивском музее работу «Жертвоприношение Исаака» и оставаясь верным идее поиска художественных форм выражения библейских сюжетов и мотивов на протяжении всей своей последующей жизни.

После провозглашения государственной независимости Израиля основным местом жительства и работы М. Кастеля стал Тель-Авив. При этом на протяжении многих лет он имел студии в Париже и Нью-Йорке, куда регулярно возвращался: его первая выставка в Париже прошла еще в 1927 году, в Нью-Йорке — ровно четверть века спустя, и в 1950–1980-е годы он часто выставлялся в этих мировых художественных центрах, с начала 1960-х годов имея эксклюзивные контракты с галереей Карла Флинкера (Galerie K. Flinker) в Париже и с галереей Лефевр (Lefevre Gallery) в Нью-Йорке⁴³⁰.

Прекрасный музей в Маале-Адумим появился почти случайно. Как рассказывала вдова художника Била, в 1981 году они ехали по дороге на Мертвое море и увидели на вершине холма строительную технику и новые здания — нынешний город Маале-Адумим только начинали возводить, в 1982 году в нем обосновались первые жители. Остановившись и поднявшись на холм, Моше и Била были поражены открывшейся оттуда панорамой пустыни и видом на иерусалимские горы. Уже немолодой художник почувствовал, что именно в этом месте, где тогда еще, повторим, не было практически ничего, он хотел бы увидеть музей своих картин. Власти выделили земельный участок для будущего музея, и в декабре 1982 года Моше Кастель написал: «Я даю зеленый свет строительству дворца в Маале-Адумим, нашего Тадж-Махала»⁴³¹.