Забытые герои Монпарнаса Художественный мир русско/еврейского Парижа, его спасители и хранители

При этом нельзя обойти вниманием тот факт, что трое из пяти самых знаменитых представителей «Парижской школы» не соответствуют и этим критериям: Амедео Модильяни родился в Италии и хоть и в еврейской, но сефардской семье, что не позволяет говорить об общности происхождения с Марком Шагалом, Хаимом Сутиным и многими другими уроженцами «черты оседлости»; родившийся в Малаге на юге Испании Пабло Пикассо евреем не был ни с какой стороны, как и родившийся в департаменте Нор недалеко от франко-бельгийской границы Анри Матисс. Не были евреями также относимые к «Парижской школе» родившийся в крестьянской семье в Румынии скульптор Константин Бранкузи (Брынкуши), уроженец Киева Александр Архипенко, уроженец Мадрида Хуан Грис, уроженцы Тифлиса (Тбилиси) Ладо Гудиашвили и Илья Зданевич, уроженец Эриванской (Ереванской) губернии Левон Буниатян (Леонардо Бенатов) и другие художники, а, скажем, Натан Грюнсвайг и Моисей Кислинг были евреями, но родились они в Кракове, тогда бывшем частью Австро-Венгрии, а не «черты оседлости» Российской империи; вдали от нее родился и еврей-сефард «князь Монпарнаса» Юлиус Мордехай Пинкас, взявший себе имя Жюль Паскин... В выставке, проведенной ГМИИ, из 59 художников евреями, родившимися в «черте оседлости», были чуть менее половины, и они составляли самую значительную этнонациональную группу участников «Парижской школы». Таким образом, речь идет о двойной аккультурации: с одной стороны, отдельных художников — уроженцев Франции, а с другой — некоторых художников, евреев и неевреев, прибывших в Париж из стран Западной и Центральной Европы, в творческой среде, сформированной преимущественно из евреев — выходцев из «черты оседлости».

ГЛАВА 3

«ПАРИЖСКАЯ ШКОЛА» В КОНТЕКСТЕ ДИСКУРСА ВОСТОЧНОЕВРОПЕЙСКИХ ДИАСПОР

I

Первая большая выставка русской живописи была организована в Париже в 1906 году Сергеем Павловичем Дягилевым. В двадцати залах, оформленных Львом Бакстом, были представлены 750 работ более пятидесяти художников, сгруппированные в три раздела: древнерусские иконы, произведения живописцев и скульпторов XVIII — первой половины XIX века и работы художников группы «Мир искусства». В своей книге «Русская палитра Парижа» Ю. И. Коваленко рассказывает об этой выставке в контексте главы об «Улье», указывая:

В сущности, французы впервые получили возможность познакомиться с нашей живописью. Критики отмечали, что выставка является для них откровением. Успех наших художников способствовал тому, что распахнулось окно в Европу,

после чего продолжает:

«Первая волна» художников из России прибыла в Париж в 1908–1911 годах. Среди них наибольшую известность впоследствии получили Сутин, Пуни, Баранов-Россине, Сюрваж, Штеренберг, а также четыре скульптора — Архипенко, Цадкин, Липшиц и Булаковский⁶⁴.

Подобная взаимосвязь представляется абсолютно надуманной, работы никого из этих девяти художников и скульпторов на дягилевской выставке не экспонировались, да этих работ, вообще говоря, к тому времени практически не было: все эти люди иммигрировали во Францию в надежде начать там свой путь художников. В отличие от живших и работавших в Петербурге мастеров «Мира искусства», принадлежавших к дворянскому сословию и близких непосредственно к императорскому двору, эти девять живописцев и скульпторов были глубокими провинциалами, к дворянскому сословию никакого отношения не имевшими. Совсем не очевидно, что они сами вообще знали о дягилевской выставке, и, уж конечно, никто из них не мог воспринимать ее как «окно в Европу» для них самих. Катрин Гусефф права, утверждая, что «огромный успех балетов Дягилева в предвоенный период подготовил почву для того горячего приема, которым сопровождались в 1921–1929 годах выступления русских трупп, оказавшихся в изгнании»⁶⁵, но на отношение французской интеллигенции в целом и художественной критики в частности к эмигрировавшим из Российской империи художникам так называемой «Парижской школы» устроенная С. П. Дягилевым в 1906 году выставка не влияла.