Забытые крылья

– Ты, кажется, очень удачно реализуешься? Этот пансион – интересное дело.

– Интересное, но сезонное. Наступит осень, все разъедутся, и я останусь здесь одна.

– Ты не собираешься обратно в Бельгию? – Марина говорила так спокойно и буднично, что Света, не успев испугаться, бухнула:

– Да мы с ним разводимся! – И отвернулась к окну, чтобы не увидеть сочувствия или жалости. – Простите. У меня и правда нервы не в порядке…

– Мне очень жаль, дорогая. Развод – это всегда непросто…

– Да, а главное – все планы, которым столько лет, вдруг обнулились. – Света снова повернулась к Марине и теперь смотрела на нее, словно та была единственным источником, из которого можно извлечь ответ. – Мы с ним прожили всю жизнь по его правилам, понимаете? Бездетные, состоятельные, только для себя. И вдруг мне этого перестало хватать. Так пусто стало… А все уже позади. Ребенка не родила, карьеры не сделала…

– И что он сказал?

– Он сказал, что русские вечно делают из всего проблему. Что у нас хорошая жизнь. И что мне нужно просто взять себя в руки, – Света криво усмехнулась. – Я старалась, но ничего не вышло… Мы крупно поссорились с Пьером, и я приехала сюда, знаете, как раненый зверь уходит в берлогу, чтобы зализать раны… Но этот пансион – это ведь не так серьезно. Это не семья, не свои дети. Вот сейчас все разъедутся, и я снова буду одна. В общем, не знаю, что делать.

В образовавшейся паузе было слышно, как за окном чирикает птица. Вплывающий в форточку прозрачный, свежий утренний воздух нес аромат сырой травы и дальней остывающей воды. Марина встала, чтобы наполнить чайник.

– На мой взгляд, самое безнадежное – это пытаться нагнать, совершая поступки не по возрасту. – Что-то в ее интонации внезапно задело Свету.

– Марина, если вы насчет Леши – то это полная глупость, – резко ответила она. – Я взрослая женщина, и голова у меня на месте. Маша просто чересчур эмоциональна, у нее нет повода для ревности.

– Очень хорошо. Честно говоря, меня этот вопрос беспокоил. Не потому, что я что-то имею против тебя! – Марина сделала жест открытой ладонью, будто защищаясь и одновременно прося не перебивать. – Сейчас очень много всяких вариантов личной жизни…

Света смотрела на Марину во все глаза.

– Марин, знаете… Я, конечно, очень вам благодарна… Но это действительно чересчур – думать, что я могу связаться с Лешей в каком-то таком смысле… – Темные глаза полыхнули недобро.

Марина снова села, опершись прямой спиной на спинку стула, и смотрела на Светлану без всякой неловкости, открыто и прямо. Агрессивного тона она не приняла, ответила совершенно спокойно:

– Света, я все поняла. Я тебе верю. И в тебя верю. У тебя все будет хорошо. Знаешь, в английском есть такое выражение, которое сейчас часто по-русски воспроизводят, – «делать что-то со страстью». Звучит неуклюже, но я смотрю и думаю – ведь это прямо о тебе. Ты необычная девочка. У тебя есть дар витальности. Ты оживляешь все, к чему прикасаешься, – и этот дом, и людей, которые сюда приходят… Ты обязательно найдешь дело, которое избавит тебя от растерянности и душевных терзаний. Но знаешь, законов биологии никто не отменял, и, если бы у вас с моим внуком что-то было, мне бы лучше об этом знать. Просто чтобы подготовить Надю. Она тебя очень любит, но ее нельзя назвать человеком широких взглядов, и сын у нее один.

Света медленно кивнула и снова уставилась в окно.

– Марина, вы же знаете, как я люблю Надю. Я ведь даже не смогла с ней оставаться, когда она за Вадима замуж вышла: мне было больно смотреть на то, как она меняется. Я никогда не сделаю ничего, что причинит ей боль. Я видела ее в последние недели ее жизни на Плющихе. Знаю, что она пережила из-за этой своей напасти… И я не сделаю ничего, что снова ее вернет туда!

– Туда – это к Вадиму? – Марина заговорила требовательно, как учитель с нерадивым учеником. – Что за напасть, она больна? Или ты ее брак так называешь?

– Нет, она здорова! Не волнуйтесь. И не брак, конечно, а то, к чему он ее привел…

– Света, ты загадками говоришь, – нахмурилась Марина. – Похоже, здесь произошло что-то, чего я не знаю…

– О чем это вы тут? – В кухню быстро вошла слегка нахмуренная Надя. Поймав взгляд подруги, она укоризненно покачала головой и обратилась к матери:

– Мам, ты как? Спала хорошо?

– Ну как можно спать перед разлукой? Не хорошо, а скорее нормально. – Марина встала, чмокнула дочь в щеку и спросила: – Во сколько собираемся?

Глава 25