Забытые на обочине

- Жмурик, жмурик, совсем жмурик! - засмеялась сестра и сказала Сане. - Сейчас тебя заберут. Ты - жмурик, жмуриком и будь. Так тебе будет легче. Понял?

Саня ничего не понял.

Петрович оказался приземистый, корявый и седой мужчина в белом халате и с блестящей ручкой от дверей в руках. Как Саня узнал потом на собственных ребрах, эта дверная ручка была грозным боевым оружием для усмирения. Владел своим оружием Петрович виртуозно. Он озорно посмотрел на Саню, взял со стола папочку, глянул на последнюю страницу и засмеялся.

- А-а! Самовисельник! Бывали! Ну, орелик, сам пойдешь, или экипаж сверху вызывать, чтоб тебя сопровождать к месту дислокации?

За Саню ответила медсестра.

- Сам пойдет. Не видишь, он ещё пришлепнутый?

Петрович засомневался и сказал.

- Тихие жмурики, самые опасные. Они, гады, под спокойненьких рисуются. Ведешь его нормально, а он тебя сзади - цап зубами за шею! И кранты тебе! Ну, Саня, шагай уперед меня вон в те двери.

Они поднялись на второй этаж. На площадке оказалось три двери: две железные, без ручек, третья обита дерматином, с красивой табличкой под стеклом: "ГЛАВНЫЙ ВРАЧ ОТДЕЛЕНИЯ ПОДПОЛКОВНИК ДЬЯКОНОВ ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ"

- Не туда, орелик! - засмеялся Петрович. - До главного врача у нас по спецвызову ходят! Это, орелик, как вызов до Господа Бога! А ты - сюда!

Петрович вставил ручку в двери и распахнул её. Ударил в нос запах туалета, хлорки, табачного дыма, плохо проветриваемого помещения.

Через короткий коридорчик они вошли в большую палату, вдоль которой стоял длинный обеденный стол под чистой клеенкой. И диван у окна.

- Это Кают-компания! - гордо сказал Петрович. - А там твой Большой Кубрик!

Несколько человек в синих халатах и белых кальсонах сидели на диване, двое стояли у окна. Никто на Саню даже не поглядел.

А из дальней маленькой палаты вышел квадратный низкорослый парень, лет на восемь старше Сани, остро посмотрел ему в глаза, спросил Петровича:

- Буянил?

- Нет. Он пыльным мешком прибитый. Самовисильник. Устраивай его, Петраков, где тебе удобней.

- Идем, - приказным тоном позвал Саню старшина Петраков.

Идти пришлось не долго, всего лишь до свободной койки в большой палате.

- Твои нары. - сказал Петраков. - Обед кончился, но если голодный, чего-нибудь сообразим.

- Я не хочу.

- Тогда ложись. Через час подьем. Койку заправлять как положено, как следует.

Про заправку койки Петраков сказал серьезно, но к армейскому культу заправленных идеально коек Саня уже привык за год службы.

Он скинул с койки одеяло и покосился. Соседи его лежали по своим местам неподвижно, внимания на новичка не обращали. Он улегся и заснул. Даже голова не болела.

Его тут же, через минуту толкнули и кто-то сказал: "Подьем!". Саня открыл глаза и не вспомнил, где он и что с ним. Он принялся заправлять койку и не сразу заметил, что за его действиями наблюдают трое парней. Они стояли за его спиной. "Афганцы", понял Саня. Он взбил подушку и положил её в изголовье. Кто-то сказал за его спиной.

- Ничего, шустрый. Службу знает.

Саня повернулся. Все трое молча смотрели на него. Петраков сказал, как пожаловался.

- А ведь плохо заправил. Перезаправь, пожалуйста.

- Нормально, по-моему. - удивился Саня, но Петраков повел головой и его подручный сбросил заправленное одеяло на пол, перевернул матрас, а подушку кинул в угол палаты.

Саня сразу услышал тишину. До этого кто-то переговаривался, кашлял, шаркал ногами. А теперь стало тихо.

Он наклонился, чтобы поднять с полу одеяло и его тут же ударили между лопаток, сцепленными в "замок" кулаками. Саня упал. Он ткнулся лицом в матрац, но когда приподнялся, его опять ударили сбоку, под ребра. Потом снизу, под челюсть. От этого удара его подбросило вверх, развернуло спиной на койку и пока он падал, то получил ещё два удара в живот и по скуле.

В голове загудело, но сознания он не потерял. Саня старался лишь спастись, он не понимал, за какую вину его бьют, кто бьет, и какое на это имеют право.

- Заваров, - промурлыкал Петраков. - Покажи новобранцу, как у нас в ООС заправляют койку.

Заваров высокий, гибкий, жилистый, показал правила заправки койки: обеими ногами расшвырял белье по полу и потоптался на нем.

- Заправляй, как положено, Говоров! - Заваров был истеричный и злой, как бешеная собака. Постоянное, вьевшееся в кости озлобление ко всему на свете было его нормальным состоянием души, но об этом Саня узнал позже.

Саня принялся перестилать койку, приглядевшись, как это сделали соседи. Он определил свою ошибку: здесь не клали подушку поверх одеяла, а накрывали её простынью. Он так и сделал.

- Правильно. - одобрил Петраков. - Доходчивый новобранец, как ты считаешь, Витек?

Заваров сказал многозначительно.

- Посмотрим, что вечером под присягой запоет. Там и определим.