Забытые острова. Аннушка

Принесли тело Архипа, положили рядом с ямой. Наши, русские, как заведено ритуалом, прошли мимо, прощаясь. Останавливались, всматривались в спокойное, умиротворенное в смерти лицо, и шли дальше. Следом потянулись и остальные. Кто-то что-то шептал, кто-то касался пальцами холодных рук, кто-то просто смотрел на человека, который сегодня погиб в настоящем, взаправдашнем бою. Все молчали. Тяжелое такое молчание, тягостное, нарушаемое лишь тихими всхлипами Софочки. А что тут еще скажешь? Я все, что могла, уже выдала. Запал иссяк, и теперь я стояла вместе со всеми, ожидая, пока мимо погибшего человека пройдет недлинная цепочка людей.

В изголовье поставили деревянный крест. На нем написали имя и две даты: дату попадания сюда, на остров, и дату смерти. А потом все уставились на меня. Ну да, я ведь королева, я должна произнести речь. Пусть и короткую, но такую, чтобы всех за душу взяло. Я долго не думала.

- Товарищи! Мы сегодня похоронили человека. Он появился среди нас недавно, мы не смогли как следует узнать его при жизни. Зато сейчас я могу сказать: это был настоящий мужчина. Я не знаю, как он жил прежде, там, на старой земле. Но его недолгая жизнь здесь, среди нас, достойна всяческого уважения. Он погиб, пал в бою, с оружием в руках, как настоящий воин и защитник. И он заслужил, чтобы сейчас, после смерти, ему воздали почести, которые он по праву заслужил.

Я скинула с плеча свою неизменную «саёжку». Другие, кто был при стволах, тоже приготовили оружие. И мы, пусть и нестройно, отсалютовали троекратным залпом памяти хорошего человека.

Глава 33

Михалыч вернулся поздно. Усталый до самой последней степени. Настолько, что стоя засыпал. Я пожалела его, не стала приставать со своими переживаниями. Поблагодарила мужиков и отправила их спать. Утром в деталях отчитаются, ничего сверхсрочного сейчас нет. А благодарить, кстати, было за что: наблюдателя они таки поймали. В последнюю минуту словили, когда он уже собрался с нашего острова валить. Обнаружилась у нас на южном берегу укромная такая бухточка. Издалека её не увидеть ни с земли, ни с моря, разве что случайно наткнуться можно. Вот в такой бухточке и стоял бандитский катерок. От поселка далековато; кто приехал, кто уехал – не видно и не слышно. Вот этот типчик и высматривал всё про нас, а потом своим подельникам каким-то макаром передавал. Когда он понял, что нападение не удалось, то решил сваливать. Собрал барахло, побежал к лодке, да только квадрик ездит быстрее, чем человек ходит. Тот уже в катер прыгнул, мотор запустил, отчаливать собрался. Но Аджит ему пулей мотор разбил, а потом и его самого подранил. А уже после лодку кошкой зацепили, к берегу подтянули, да и повязали шпиона. Сюда везти не стали, чтобы тусовку, пока еще либеральную, не волновать. На месте все, что нужно, выспросили, да там его и кончили.

Вот это мне Михалыч доложил, пока его Аджитка до лежанки вел. А потом оба рухнули, где стояли, и задрыхли в ту же секунду. Оно и понятно: умаялись мужики. А я развернулась, да пошла к себе. Пошла, да не дошла: услышала в темноте приглушенные всхлипы и подвывания. Понятное дело, пришлось идти выяснять: кто, что, почему…

Едва выяснилось, кто, как все остальные вопросы разом отпали. У мазанки, где была панель доставки, и где я себе оборудовала лежбище, на каком-то обломке доски сидела Софочка. Сидела и ревела, хлюпая носом, размазывая слезы по сдобным щекам, сотрясаясь пухлыми плечами. Нет, я никак не могла пройти мимо. Как бы там ни было прежде, как там ни случится после, но сейчас у человека было горе. Самое настоящее, взаправдашнее. И не с кем было его разделить, потому, что единственный человек, который мог бы сесть рядом и утешить, лежит там, в рощице, под деревянным крестом.

Я дохромала до Софы. Садиться я не хотела: все же ночь, холодная земля и прочее. Я просто взяла тетку за рукав и потянула:

- Пойдем, посидим вместе.

Та послушно, словно кукла, поднялась и, не переставая реветь, пошла следом за мной.

Я завела ее в дом, усадила на жалобно пискнувший под этой тушей надувной матрас, и сама устроилась рядом. Вытащила из заначки початую бутылку водки. В ней грамм сто не хватало, я их сегодня Лерке споила, от нервного шока вылечивала. Посуды у меня не было, закуси – тоже, а на кухню идти не было ни сил, ни желания. Так что я просто протянула бутылку Софочке:

- Возьми, помяни мужа.

Софа вцепилась трясущимися руками в бутылку и одним махом выхлебала чуть не половину, даже не поморщившись. Выдохнула, утерла рот рукавом, и вернула посудину мне. Я тоже приложилась. Немного, так – на пару глотков. Если честно, мне сейчас и вправду нужен был транквилизатор. После такого суматошно-заполошного дня, после боя, после похорон, мне просто жизненно необходимо было расслабиться. Нет, сама бы я, в однова, пить бы не стала, перемоглась бы. Но вот так, так – можно.