Забытые острова. Аннушка

- Да, - призналась я. - Но без вас, боюсь, мне так и не удалось бы поймать удобный момент.

- Рад, что в этом наши желания совпали. Когда я обнаружил ваше истинное положение, то не захотел оставлять вас в беспамятстве на камнях. Ночь, конечно, теплая, но камень быстро остывает и вытягивает тепло из тела. Вы бы как минимум замерзли, а в худшем случае могли серьезно заболеть.

- Я не в претензии. Более того, я благодарна вам за эту заботу.

Я говорила, говорила, а сама тихо хренела от самой себя. Куда что девалось? Откуда что взялось? Вместо того, чтобы в двух словах разрулить ситуацию по понятиям, я сижу и выражаюсь прямо как какая-нибудь королева. Да и вообще – словно все те манеры, что в кино видела, что мне учительница по русскому языку привить пыталась – просто вот взяли и проявились. И, кажется, акцент у моего английского стал гораздо более английским.

Мы говорили не слишком долго. Я успела коротко рассказать о себе, он – так же коротко о своей жизни. Оказалось, мужичку всего-то двадцать шесть лет. Он окончил технологический университет Дублина, занимался боксом, стендовой стрельбой и, что особенно было для меня ценным, парусным спортом. А выдернуло его сюда, на острова, с собственной яхты. Ну да, яхта была маленькая, старенькая и куплена в кредит, но это не важно. А важно то, что где-то не очень далеко есть прекрасная новая двухмачтовая яхта, на которой никто не умеет даже парус поставить, не говоря уж о том, чтобы куда-нибудь плыть.

За куртуазной беседой я постепенно приходила в себя. Успокаивалась, расслаблялась, даже какие-то робкие надежды появились на счастливое завершение этого вояжа. И все бы ничего, только вот я захотела есть, а если называть вещи своими именами, то жрать. При галантном кавалере обнаруживать это не хотелось. Вот только желудок мой решил по-своему, обозначив проблему решительно и громко.

- Ох, простите, - рассыпался в извинениях мистер Донован. – я совершенно забыл о том, что вы голодны. К сожалению, могу предложить вам только вяленую рыбу и воду. И еще: постарайтесь не зажигать сейчас огонь или фонарь. Здесь открытое место, и свет будет виден издалека. А я бы не хотел привлекать внимание коллег вашего покойного конвоира.

Я прикинула: пакет из сухпая в полной темноте не съесть. Скорее, сама измажусь, и постель изгваздаю. А вяленая рыба, если отделена от костей – как раз самое то.

- Томас, давайте вашу рыбу.

После еды меня потянуло в сон. И, надо сказать, у ирландца хватило внимательности заметить это и такта оставить одну. Я поудобнее устроилась на жестких пальмовых листьях, и провалилась в темноту, как в безлунную осеннюю ночь.

Глава 39

Сон мой, по глубине своей больше смахивавший на беспамятство, был прерван резко и грубо. Я встрепенулась, повинуясь древнему, как мир, инстинкту, и услышала, как где-то вдалеке зародился и словно снежная лавина, словно штормовая волна накрыл меня жуткий тяжелый и низкий не то гул, не то стон. Тело мое, и без того не слишком здоровое и отдохнувшее, отозвалось на этот звук болезненной вибрацией, а ногу, вроде бы уже успокоившуюся, прострелило такой болью, что я не смогла сдержать стона. Но сильнее боли оказалось охватившее меня паническое чувство, требовавшее немедленно бежать куда глаза глядят, лишь бы подальше от источника этой жути.

Стыдно признаться, но я совершенно потеряла голову и почти уже вскочила, но тут мне на плечо легла сильная рука, без ощутимых усилий удержавшая меня на месте, и знакомый уже голос сказал:

- Это всего лишь звук, и он скоро затихнет. Постарайтесь удержаться, в этих местах не стоит бегать сломя голову.

Удивительно, но это прикосновение и этот голос меня и вправду успокоили, да настолько, что я оказалась в состоянии более-менее осмысленно воспринимать происходящее. Уже достаточно рассвело, чтобы отчетливо видеть все вокруг, и я огляделась по сторонам.

Сравнительно неподалеку вешками был обозначен тот самый спуск к морю – узкий каменный коридор с лестницей. По правую руку – обрыв. Что находится под ним видно не было, но за кромкой скал виднелось море. Скорее всего, внизу, под скалой, только груда голых камней. А впереди, там, куда от лесенки шла неширокая отсыпанная песком дорожка типа той, которая вела к роднику на моей первой полянке, поднималась гора. Не слишком высокая, с плоской, ровно срезанной вершиной. И там, над этой горой, медленно гасло багровое свечение. И звук, так меня во всех смыслах потрясший, тоже шел именно оттуда.

- Что это, Томас?

- Не знаю. И никто, наверное, не знает. Когда-то давно, в самом начале моей робинзонады, я пытался подняться наверх, но в какой-то момент раздался этот звук. Словно бы я перешел какой-то запретный рубеж, ближе которого подходить запрещено. И поверьте, Анна, все то, что вам сегодня довелось пережить, там, на горе, ощущается в разы сильнее. Настолько сильно, что люди падают без сознания, а порою сходят с ума. Увы, от инфразвука бывает и такое.

- Инфразвук?