Забытые острова. Аннушка

Отпихнула я его руку, а он ухмыльнулся нагло и всей пятерней цап меня за грудь! Ну, напросился, гад. И я от всей души отвесила ему смачную такую оплеуху. А рука у меня тяжелая. Не верите? У начальника спросите. Тот тоже сперва не верил, пока не словил. А потом ему дома жена с другой стороны добавила, для симметрии.

Короче, выдала я этому крокодилу со всей пролетарской прямотой, а он покрепче начальника оказался, не пошатнулся даже, только башка мотнулась, да глаза кровью налились. Я даже испугаться не успела, как он мне засветил справа прямо в глаз! Я, понятно, с копыт долой. Кувыркнулась, но на ноги поднялась. Барахлишко по камням рассыпала, а ножик в руке остался. Я, конечно, не этот, как его, Стивен Сигал, но кое-что могу, пацаны во дворе показывали. Чуть ноги присогнула, в стойку встала, нож перед собой выставила, а ему хоть бы хны. Идет прямо на нож. Я и понять ничего не успела. Он только рукой махнул, как нож у меня вылетел и по камням забрякал, а мне еще раз прилетело. Тут уж я конкретно легла, еще и башкой о камень приложилась. У меня и так искры из глаз, а тут еще и добавка бесплатная. Этот хмырь ко мне руки опять потянул, но тут у него за спиной Борюськин козлетончик послышался:

- Как вы смеете так обращаться с женщиной!

Одно слово, ботан. Он против этого бугая сморчок, его ж в ровный блин раскатают за полминуты. Однако вступился, зачет ему. И, пожалуй, даже уважуха.

Рыжий меня отпустил, к Борюсику повернулся, оценил противника, сказал только «фак ю». Ну, это, можно сказать, международное слово. Тут и без перевода понятно – бить будут. А ботан мой как затрещит на вражеском, не хуже, чем на великом и могучем. Пока говорил, почти подошел к англичанину. Тот опять «фак ю». А Борюсик, надо же, даже замахнуться попытался. Но мужик только двинул рукой почти не глядя. Борюсик к скале отлетел, да по ней без чувств на камни стек. А потом рыжий схватил меня за ворот и потащил туда, откуда я пришла, прямо на мою полянку. Притащил, швыранул на спину, штаны спустил, сверху навалился и давай хером меж ног тыкаться.

От бугая винищем так перло, что аж глаза слезились. Попыталась спихнуть его – да где там, легче бадью с раствором поднять. Добилась только того, что он мне еще и слева добавил – мол, лежи и не рыпайся. А сам тяжелый, всю задавил, я аж дышать не могу, и под спиной что-то в позвоночник упирается, царапает. А мужик сопит, ерзает, что-то не по-русски бормочет. И тут меня такое зло взяло, что я аж зубами заскрипела. Я тебе, сволочь, покажу, как на русскую девку наезжать! Ладно, двигаться не могу, шкафом этим двустворчатым придавлена, так руки-то свободны! Я, едва это сообразила, тут же давай судорожно вокруг наугад шарить - вдруг что подходящее под руку попадет. И точно, нашарила камушек из тех, которыми костровище облагораживала. С полкило весом, округлый, так в ладонь и лег. Не зря старалась, таскала! Но вот только решимости у меня не хватило: все-таки живой человек, хоть и сволочь, а я его камешком по темечку. Но тут этот алкаш, наконец, сообразил, что на мне еще и трусы есть, полез рукой себе помогать. Рванул там что-то, тряпка затрещала, больно стало – аж слезы из глаз. Я заорала, да со всей дури саданула своим булыганом этому пи@&ру гнойному по башке. Тот дернулся было, а я добавила. И еще раз, и еще. Орала, матом крыла в три этажа и все лупила его своей каменюкой, пока он не затих и не обмяк. А, может, и после – не знаю, не в себе была. Потом у меня силы кончились, и камушек из руки выпал.

Я чуток полежала, в себя приходя, потом кое-как спихнула с себя рыжую тушу, поднялась и гляжу: браслетик хайтековый у бугая на руке растаял. Просто взял и у меня на глазах исчез. Вот только мне в тот момент не до того было. Я потихоньку, по стеночке, на солнышко выползла, осела на ближайший камушек, и тут меня накрыло.

Как меня колбасило – ни в сказке сказать, ни вслух произнести. Я с пацанами в разные истории встревала, и опасно бывало, и страшно, и всяко, но вот такого никогда не было. Дрались – это случалось. Пусть даже и пацан с девчонкой. Оно и понятно: если ты посчитала себя достаточно сильной, чтобы вровень с пацаном встать, докажи это на деле. Но по-честному, один на один, до первой крови. А чтобы кто к укромным женским местам потянулся – такого и в мыслях ни у кого не было. Да найдись во дворе подобный урод – его бы всей кодлой каждый день лупили.

В общем, трясло меня, как врага трудового народа, только зубы лязгали. И сидела я, скрючившись в три погибели, обхватив себя руками, и пытаясь хоть как-то сдержать сотрясающую меня нервную дрожь.

Сколько времени прошло, я даже не знаю, но мало-помалу меня отпустило. Трясти перестало, голова пришла в относительный порядок, а тут и солнце подмогло: тельце моё согрело и одежонку просушило. Правда, физические силы напрочь кончились, и жрать захотелось неимоверно, зато мозги снова заработали.