Забытые острова. Аннушка

Со всеми заморочками провозились изрядно, но к полудню таки закончили погрузку, помахали оставшимся караулить дом Борюсику с Фридрихом, Михалыч завел мотор, и длинная вереница разномастных лодок медленно и печально тронулась в путь. Быстро тут и не получится. Как мне объяснили, слишком велика буксируемая масса, да и опасно. На волне посильнее дернет тросом, и катер изнохратить может. Может просто вырвать кусок борта вместе с этой штукой, к которой трос привязан. Сейчас вспомню, как она называется… Утка! Смешно, да? Так что типичная ситуация: тише едешь - дальше будешь. Вот и едем потихоньку. Дед говорит, на такой скорости часов шесть тащиться. Хорошо еще, волна слабая, ветра почти нет, качает несильно. Хотя это еще как сказать: пока у берега чухались, действительно, почти не качало. А как за линию прибоя вышли, так я сразу ощутила. И как это Иришка со своим парнем решилась на своей лодчонке в штормягу выйти! Она ведь раза в два меньше нашего катера. Впрочем, что там – дело прошлое.

Плывем мы, плывем, мотор тарахтит, Михалыч на приборы посматривает, руль поправляет время от времени и видно – скучно ему до невозможности. Я по сторонам глазею. Вокруг от горизонта до горизонта море. Наш остров тоже превратился в точку, остался где-то далеко позади. За кормой, то есть. Местами видны черные точки торчащих из воды скал. Недавно мимо одной такой проплывали. Ничего особенного, просто большой кусок голого камня. На одном таком сейчас кукует министерва. Вот что, спрашивается, тетке не жилось? Власти захотелось? Быдло над собой не потерпела? Да ну ее в задницу! А чего это я о ней вдруг вспомнила? Да от скуки, наверное. Скучно. Делать нечего. Сижу, ногу пристроила поудобнее, чтобы не беспокоить ее лишний раз. Так-то она заживает, но Сара говорит, что мне еще месяц с палкой ходить, и это как минимум. Да и потом какое-то время хромать буду.

За бортом несколько поодаль, но все же не слишком далеко, треугольные плавники. Акулы. Конвоируют, сопровождают. Не дай Бог выпасть! Пара-тройка плавников особенно больших. Прикинула в уме размер рыбины – получилось что-то совсем уж чудовищное, едва ли не с наш катер размером. А если такая хрень решит нас таранить? Все на корм этим тварям пойдем! Как-то даже неуютно стало. Вот лезет же в голову всякая муть! А катерок хорошо бы побольше, раза так в четыре. И чтобы на волне не так мотало, и чтобы буксировать мог нормально наши скорлупки. Но, опять же, большой корабль – много горючки. Это, значит, весь канал будет только на соляру работать для этой дуры! Не-е, не пойдет. У нас и так бензина лишнего нет. Если бы не та бочка, сейчас бы гребли веслами. На то, чтобы плот с домом перетащить еще хватит, но уже в обрез. Можно сказать, что переедем – и эпоха морских путешествий закончится. Нужен парусник, а еще нужен человек, который этими парусами умеет управлять. Тогда можно будет изучение окрестностей продолжить, а пока – изучать новый большой остров. Между прочим, там полтора десятка человек. Если они к нам согласятся присоединиться, у нас численность народа зашкалит за двадцать четыре рыльца. Опять удвоение, новый бонус от инопланетян. Правда, если там будут такие, как эта министерва… Вот, млин, опять она вспомнилась! Тьфу-тьфу-тьфу!

Нет, правда, что будем делать? Это, кстати, моя работа – разобраться, кто есть кто. Михалыч, конечно, рассказал про людей, озвучил мне свое первое впечатление и дал некоторым краткую характеристику. Но решение-то мне принимать, мне же и отвечать, если накосячу. Перед кем? Да перед собой в первую голову. Кто еще с меня спросит? Разве что тот же Михалыч, а остальные – кто побоится, кто постесняется, а у кого и мысли такой не возникнет. Вот, млин, угодила – вместо курортного отдыха получила мешок головняков. Если с новенькими все срастется, так у меня будет подчиненных почти столько же, сколько у моего бывшего начальника. Только если он рулил строго в рабочее время, то у меня рабочий день круглосуточный, впрочем, как и распоряжение я могу отдать в любое время дня и ночи. Императрица, млин. И ее подданные. Я представила себя в тяжелом расшитом золотом платье, с наетым хариусом, со щеками на плечах, в золотой с бриллиантами короне в полпуда весом и с таким надменным и одновременно скучающим выражением лица, что не удержалась – фыркнула. Дед покосился на меня, но расспрашивать не стал.