Забытые письма

Ей не послышалось? Гай? Сельма похолодела и придвинулась ближе, стараясь держаться непринужденно.

– Простите, кого вы сейчас назвали? – спросила она стоявшую перед ней женщину в черной вязаной шали и поношенной шляпке.

Женщина обернулась и смерила ее взглядом.

– Никого, кого бы ты могла знать, милочка. Это один из сыновей леди Хестер Кантрелл.

– Погиб? – спросила Сельма, чувствуя, как внутри ее все перевернулось.

– Нет пока… Отравление газами, как тут написано. Что богатые, что бедные, всем достается без разбору. – И женщина отвернулась к другим покупательницам, обсуждавшим цены на масло. – Да уж, те фермеры ну такие бесстыжие, уж как заломят!.. – живо подхватила она диалог на насущную тему.

А Сельма невольно отпрянула, шагнула назад. В висках стучали страшные слова, перекрывая все мысли. Ей хотелось сейчас же броситься вон из лавки, узнать, правда ли это. Но бежать она не могла, надо было дождаться очереди и купить все, что мама наказывала. Да ведь только на прошлой неделе от Гая пришло письмо – веселое, он рассказывал о новомодных танках и о том, как они начали было наступать, а потом уселись, точно утки на яйцах, стоило венграм опять навести на них свои страшные пушки. Где он? Она должна это выяснить. Узнать новый адрес. Только вот станет ли леди Хестер разговаривать с ней? Может, у мамы получится спросить на собрании Женского института? Ведь если офицер при смерти, к нему всегда вызывают родителей. Уж это-то она знает наверняка.

Проносились отчаянные мысли. О, Гай… Все эти дни тебе было плохо, а я и не знала. Почему мне никто ничего не сказал?

На этот вопрос у нее был ответ: для семьи Кантреллов ее не существует. Так, деревенская девчонка, с которой их сын ведет дружескую переписку. В их глазах она просто никто. Но если б они только знали, как близок он стал ей, как сильно она любит его! Он ее первый и единственный возлюбленный. Как могут они быть так жестоки, ни слова ей не сказать?

Ну сама посуди, со вздохом укорила она себя. Они и так встревожены, и так потрясены известием, в таком состоянии сил хватает контролировать только собственные действия, а не беспокоиться о каких-то посторонних людях. Прояви терпение, отправь им письмо, вырази сочувствие и обеспокоенность. Сделай все, как положено, и они ответят тебе. Она разыщет его адрес, чего бы ей это ни стоило! Она не оставит его теперь, когда больше всего нужна ему. И никто из Ватерлоо-хауса не посмеет встать у нее на пути.

Вернись, Гай! Вернись домой, ко мне…

* * *

Собираясь в Лондон, Хестер спешно паковала вещи. Гая перевели в центральный военный госпиталь в Лондоне для дополнительного обследования. Острая угроза его жизни миновала. Хестер тянула за все ниточки, нажимала на все кнопки, стараясь получить самые верные сведения о его состоянии. Она решила показать его лондонским специалистам, надеясь предпринять хоть что-то, чтобы запустить процесс выздоровления.

Телеграмма пришла как гром среди ясного неба, но Энгус не удивился.

– Так дело было не во мне, это Гай, мам… Я же почувствовал, что с одним из нас что-то не так, только теперь для разнообразия беда случилась не со мной.

Порой он несет такую чушь, но она лишь легонько посмеялась над ним и велела ему приглядеть за гостями, пока она отлучится. На первом месте сейчас Гай. Он будет жить. Он поправится. Сколько бы времени это ни потребовало. Чем скорей она увидит его, тем скорей сможет управлять ситуацией. А потом она перевезет его домой, на свежий воздух, здесь он сможет восстановить силы. И уж больше она его от себя не отпустит, нечего делать ему на этой бессмысленной бойне.

Разве мало она страдала, пожертвовала этой кошмарной войне мужа, а теперь вот и сына – и чего ради? Словно тигрица, рвалась она оберегать своего тигренка. Имя Кантрелла по-прежнему имело вес в военных кругах. Сейчас главное – поставить его на ноги.

Первым ее порывом было поскорее выпроводить всех этих шумных гостей, наводнивших теперь ее дом, и приготовить все к возвращению Гая. Ему нужны покой и тишина, а не прокуренные комнаты, наполненные дымом. Ох, сколько всего надо будет продумать! Но первым делом надо добраться до лондонской квартиры Чарльза и дожидаться там, когда Гая можно будет перевезти домой. Она глаз не спустит с него, пока не увидит, что он идет на поправку! Никто и ничто не посмеет ей помешать, и уж точно не эта выскочка Бартли. Да как она только смеет писать ей и вынюхивать новый адрес ее сыночка?

Если бы он хотел ей написать, то сам бы отправил открытку. В госпитале есть сестры милосердия, они помогли бы. Нет уж, лучше не подпускать к нему эту охотницу за богатством, пресечь всяческие контакты. Так будет лучше для них обоих.

* * *

Неделя шла за неделей, Гай чувствовал, что силы постепенно к нему возвращаются, дышать стало уже не так трудно. Глаза заживали быстро, потихоньку давал о себе знать аппетит. Каждый день приходила мама – в часы приема посетителей, приносила свежие фрукты, газеты, квохтала над ним, как над маленьким, и допрашивала о его состоянии каждого мужчину в белом халате.