Забытые страницы русского романса

Вновь и вновь вчитываюсь в это стихотворение и упиваюсь музыкой самих слов и звуков, прислушиваясь к ней, погружаясь в особое, ничем не объяснимое состояние души, когда человек один на один с бездной, с вечностью... Его волнует вопрос: что мешает изменить мир и обрести человеческое счастье?

И все же много радостного в этом философском романсе. По сравнению с предыдущими романсами он просто грандиозен по размаху чувствований. Партия фортепиано является самостоятельным выражением всех чувств и настроений, она то идет рядом с голосом, уступает ему, то, стихийно врываясь, спорит, приобретая главенствующую роль. Разнообразна фактура: тяжелые, громоздкие аккордовые пласты сменяются арпеджированным аккомпанементом, почти акварельным, а последние 4 такта (20 заключительных аккордов) возвращают нас к романсам из соч. 37 «Слезы» и «О чем ты воешь, ветр ночной?», так как «бездна» в них нарисована подобными же ниспадающими мелодико-гармоническими комплексами.

«Наш век», соч. 45, № 4.

...Тяжело и решительно ложатся аккорды, голос, постепенно приглушая свое звучание, в это время тянет на протяжении 11 тактов согласную «м» (с закрытым ртом на ноте ми первой октавы). Для чего это? Долгое время мне казалось, что это просто прием, без которого можно обойтись, так как фортепианная партия подводит нас к темпу con moto и далее к стихам. Но необычность образного мышления Метнера порождает находки. По мере впевания мне стало ясно, что Метнеру необходим был диссонирующий с аккордами звук, дающий как бы гудящий фон, лейтмотив томительно-однообразной боли. Чередующиеся на этом фоне аккорды создают эффект «звона», то консонирующего, то диссонирующего с ми. Так, задолго до вступления слов композитор погружает нас в мир собственных дум на тему, подсказанную Тютчевым.

Мучительность «вопросов и ответов» передана в самом мелодическом (и ритмическом) рисунке всей вокальной партии романса.

Еще три романса на слова Тютчева входят в соч. 61, замыкая последнюю тетрадь из 8 романсов композитора, а значит и все его вокальное творчество. И потому их разбору хотелось бы предпослать краткий обзор всей тетради, чтобы еще раз предположить если и не цикличность замысла, то и не случайность одновременного издания романсов на стихи самых разных поэтов. Время их написания точно не установлено. К 1945 году было написано четыре романса, в последние три года жизни Метнер работал над завершением тетради, которая впервые издана в 1954 году.

В конечном счете в нее вошли следующие романсы: № 1 «Песнь странника» и № 2 «Ночной привет» на слова Эйхендорфа, № 3 «Что в имени тебе моем» и № 4 «Если жизнь тебя обманет» на слова Пушкина, № 5 «Молитва» на слова Лермонтова, № 6 «Полдень», № 7 «О, вещая душа моя», № 8 «Когда, что звали мы своим» на слова Тютчева. По сути эта тетрадь является своего рода итогом — попыткой осмысления содеянного и пройденного. Именно потому необходимо коснуться и двух первых — на слова Эйхендорфа. Обе они написаны от первого лица.

№ 1 «Песнь странника»:

Иду извилистой тропой, спокойно дышит грудь.
Погоде радуюсь любой, дойду я как-нибудь...
Не заблужусь я никогда, вверху небесный кров,
А в нем то солнце, то звезда глядит из облаков.
Иду с утра и дотемна, средь гор, среди равнин.
Вперед всегда, и цель одна, и мир всегда один.

Написан романс прозрачным ясным языком. В единственном из восьми в нем есть вокализация, к которой столь часто обращался композитор в пору расцвета творчества и которая в каждом случае по-разному вносила в музыкальный образ элемент романтизма. Но как бы не доверяя себе до конца, в примечании композитор предлагает вариант повтора вокализированной фразы с текстом.

№ 2 «Ночной привет». В нем также выражен глубоко философский взгляд на судьбу:

Вся суета отходит прочь, и я иду с приветом
К тебе, торжественная ночь, наполненная светом.
Не так ли царственный мудрец, ума наполнив соты,
Восходит сердцем, наконец, на вечные высоты.

«Что в имени тебе моем» — известное стихотворение Пушкина. Оно стало основой третьего романса этой тетради. В нем развивается далее тема творца — будет ли забыто его имя или останется сердце, которое вспомнит его в «день печали, в тишине»?! В конце композитор повторяет вопрос «Что в имени тебе моем» (этого повторения у Пушкина нет), но звучит он иначе, чем в начале — на терцию выше, печально, но просветленно благодаря последнему мажорному аккорду. Весь романс вокально несложен, особенно проста и естественна первая фраза, как бы рождающаяся из речевой интонации.