Забытые всеми

Такой реакции Иволгин не ожидал. Толпа ринулась к столу, за которым сидели организаторы встречи, и образовали неимоверную толчею. Потом как-то все улеглось. Кондратьева облепила одна группа, а Иволгина другая. Вопросы посыпались, как из рога изобилия. Только никто не искал свою родню или знакомых. Спрашивали про жизнь в СССР, про обстановку на фронтах, про количество погибших русских, про Сталина, Калинина, Жукова, Тухачевского, Ежова. В ход пошли слухи, домыслы, откровенная ложь. Иволгину стало понятно, что русскую эмиграцию война разделила не на две части, а на три. Одни пошли за Гитлером в надежде вернуть утраченное в революцию и Гражданскую войну; другая – стала бороться с фашистами во французском Сопротивлении; третья группа выжидала, чем все дело закончится. Эти третьи и собрались в галерее мадам Морель. Видимо, они как-то приспособились добывать себе пропитание. Какое и сколько – вопрос другой. Им не хватало зрелищ. Вспомнился старый лозунг «хлеба и зрелищ». Но деваться Иволгину было некуда. Надо не только доказать немцам, что их подсказка оказалась удачной, надо еще добыть что-то реальное, позволяющее сделать шаг вперед в розыске отпрыска Воропаева. Но главное, не допустить к парню немцев.

– Господа, прошу внимания, – Иволгин поднялся со стула, – предлагаю всем вернуться на свои места. Иначе мы будем вынуждены покинуть вас. Время ограничено, я и мой соратник будем вас приглашать к столу по одному. Так мы быстрее поймем друг друга.

Иволгин должен был выбрать двоих-троих для того, чтобы назначить аудиенцию в кабинете на улице Четвертого сентября.

Толпа подчинилась. Кого подозвал к себе Кондратьев было неважно. Иволгин указал на женщину в первом ряду, интеллигентную даму преклонных лет.

– Графиня Глебовская Елисавета Гордеевна. Вдова товарища министра перевозок Временного правительства. Наверняка слышали, Казимир Янович. Он консультировал самого Львова Георгия Евгеньевича. Последнему Рюриковичу. Род Львовых возносился к Федору Черному и через поколение к Мстиславу Великому и Владимиру Мономаху.

– Пропал ваш муж? – перебил графиню Иволгин.

– Нет, он почил три года тому в Париже. Упокоен на кладбище Сент Женевьев де Буа. Знаете сколько людей собралось на похороны? Какие венки, оркестр?

Иволгину вспомнился рассказ Чехова «Юбилей».

– Такую мадам приглашать ни в какой кабинет нельзя, – подумал Иволгин. Попросил графиню дождаться окончания встречи и обещал потом уделить ей столько времени, сколько потребуется.

Странно, но женщина беспрекословно подчинилась, заняла свое место и с гордостью осмотрела присутствующих. Следующим собеседником оказался заводчик со средней Волги Дедюлин Макарий Лукьянович. Этот еще из ума не выжил, хотя годов ему было десятков семь.

– Как верно описал Бунин события, перевернувшие нашу жизнь. А как назвал-то верно «Окаянные дни».

– Слушаю вас, – перебил его Иволгин, предполагая, что перед ним вариант Глебовской в мужском обличие.

– Извините, накипело. В те самые дни я потерял свою младшую сестру. Она по мужу Переверзева Серафима Лукьяновна. Еще раз, извините, но кажется мне, она уехала из России, это не точно. У ее мужа имелся дом в предместье Софии. Не затруднительно будет направить ваш запрос в Болгарию?

– Конечно можно. Я оформлю заявку. Вы представились заводчиком со средней Волги. А случаем не слышали про Воропаева?

– Да кто же не знал его…

– Здесь не очень удобно говорить. Приходите завтра ко мне в контору на улицу Четвертое сентября, в дом, где находится комендатура. У подъезда звонок. Вас встретят и проводят ко мне.

– В какое время прибыть прикажете?

– С утра, часам к десяти.

– Что же приду, обязательно.

Иволгин ткнул пальцем в мужчину, который выглядел среди соседей в ряду совсем молодым.

– Похоже, Иван, ты не узнал меня?

Иволгин присмотрелся, оказался однокашник по Михайловскому училищу.

– Ты ли, Живилов Семен Борисович? Ох, не узнал!

– Ты тоже не помолодел. Да еще шрамами украсился. Кого из наших видел? Может слышал чего?

– Как говорят после драки кулаками не машут. Как вышло, так вышло. Нас с тобой точно не спросили.

– Смотрю, Иван, ты нашел теплое местечко. Поди сыт, пьян и нос в табаке? Тихо и спокойно?

Иволгин отвечать не стал. Подумал про подставу еще одного соглядатая. Проявил осторожность, взял и назначил Живилову встречу в том самом кабинете на следующий день на два часа.

В зал вошла молодая женщина в сопровождении хозяйки галереи. Одета модно. Морель подвела незнакомку к только что освободившемуся после Живилова стулу, посадила перед Иволгиным.

– Моя подруга княгиня Замятнина Марфа. Помогите, Иван Алексеевич. Прошу вас для начала выслушать Мари внимательно.

– Не сомневайтесь, Катрин, ваше слово для меня закон. Так Марфа или Мария, – первое о чем спросил посетительницу Иволгин.