Забытые заживо

Он бежал меж деревьев, проскальзывая меж ними, голоствольными, как сквозь толпу внезапно остановившейся демонстрации геев. Врезаясь в них плечами, когда не справлялся со скоростью, он обдирал кожу и больно ушибался. Он бежал, как бежит человек, которому нечего, кроме жизни, терять, а отдавать ее, последнюю, совсем не хотелось.

Едва он вошел в лес и в надежде настигнуть что-то, что смутно рисовалось в его воображении человеком, пробежал метров пятьдесят – вряд ли ему удалось пройти больше, – Макаров понял, что совершил ошибку. Сначала он услышал непонятный шум и не обратил на него внимания. И зря. Рассудительность снова ожила в нем, когда он сообразил, что этот шум не удаляется от него, что он не результат движений всего одного существа, а что шум этот стремительно приближается и что у него много векторов. И уже не нужно было быть математиком, чтобы определить точку пересечения этих векторов.

Все они сходились на нем.

Он развернулся, чтобы броситься обратно, но в этот момент понял, что выведет этот зловещий шум прямо на Гошу и доктора. В лесу сразу стало темно. Встав между солнцем и землей, туча охладила пыл певчих птиц и пробудила вокальные способности лягушек. Кто-то из последних несколько раз неуверенно пролепетал, другие подхватили, и после этого Макаров перестал обращать на это внимание.

Ему не оставалось ничего другого, как развернуться и, ломая ногами сухие ветви, разбрасывая в стороны повисшие соплями лианы, побежать вдоль опушки.

Левый рукав его белой сорочки был насквозь пропитан кровью, в правой он сжимал пистолет. На сияющий вороненой сталью «вальтер» Франческо стекала кровь с кисти капитана, и от быстрого бега она каплями рассыпалась по изумрудно-зеленой листве. Он бежал и не знал, что ему делать.

Он не думал о том, что рано или поздно смерть настигнет его, – он был оглушен погоней и ничего не понимал. Макарову было бы куда легче, если бы он видел тех, кто гнался за ним. А в том, что за ним кто-то гонится, он уже не сомневался. Но вместо изображения, без которого, казалось, страх неполон, был включен только звук. И Макаров убедился, что звук без картинки страшнее всего, что ему доводилось ощущать за свою жизнь. Хруст и треск ломаемого сухого дерева, шелест приминаемой травы, шорох пальмовых веток – все это имело какой-то смысл. Неведомый ему ранее страх вырвался из накрепко запертой ниши коридоров его мужества и, набирая силу, стал неумолимо накрывать его с головой.

Бежали ли за ним люди? – Макаров не знал. Не знал, потому что не думал об этом. Все его существо было подчинено одному – спастись. И просто удивительно, как в эти минуты ему в голову пришла мысль не подставить Донована и Гошу…

Повернув на бегу голову, он увидел, как слева от него с грохотом обрушилось дерево. Подняв кучу пыли и бесстыдно оголив похожие на нагие, тощие ноги проститутки корни, кто-то метнулся в сторону, держась ближе к Макарову. И он, чтобы уйти от столкновения, с разбегу упал на землю, Макаров прокатился по земле. В момент падения он видел, как что-то темное, бесформенное, пронеслось над ним, обдав ветром и засыпав листвой.

Вскочив и снова упав, Макаров развернулся и выстрелил.

Слева снова воровато шевельнулась ветка, и он, выбросив руку, нажал на спуск еще раз.

Ему вдруг пришло в голову, что за все время их поисков с дерева на дерево в этом лесу не перелетел ни один попугай.

Ни одной птицы не прыгнуло с ветки на ветку в этом лесу… Он словно не существовал, этот лес, или же в нем не существовала жизнь…

С отчаянием капитан видел, как кольцо вокруг него уверенно сжимается. Тот, кто вел охоту, имел большой опыт. Отрезав капитана от поляны и загнав в джунгли, звуки стали обходить его с флангов. Все ближе и ближе.

Странная мысль пришла ему в голову. Что делал бы он, окажись в такой же ситуации, но в городе? Он мог забежать в любой из подъездов и начать барабанить в дверь, призывая хозяев вызвать милицию. Но какой смысл делать это, если преследователи всего в ста метрах за спиной и контролируют каждый его шаг? Они забегут в тот же подъезд, и если Макарову повезет, то хозяева вызовут милицию, которая, конечно, приедет и зафиксирует факт его смерти. Стоит ли поступать так глупо, если к его трупу все равно приедут? – не через четверть часа, так через полчаса, и обнаружат не в подъезде, так на мостовой. А не на мостовой, так в лесу?..

Он чувствовал, что звуки завладели его сознанием.

Они управляли его поступками, и кто знает, не они ли увели его от дороги, ведущей из леса?

– Джунгли… – вдруг прошептал Макаров, вытирая рукой, в которой был зажат пистолет, пот с лица. – Они сильны только внутри себя…

Он оглянулся, пытаясь увидеть хоть где-то вертикальные лучи света, обозначающие выход к спасительному простору.

Но просвета нигде не было. Сколько длится погоня? Час, полчаса?.. Как далеко он мог уйти?

Схватившись за голову рукой и обнаруживая, что, по мере того как он сбавляет ход, осторожней и вкрадчивее становятся и звуки погони, он остановился вовсе.