Забытый чародей. Авария, которой не было

- Как скажешь, - покорно отозвалась Клякса из переноски, мигом сообразив, о чем речь. – Ты же главная.

В краснобусе ехали молча. Было бы странно, если б я рассуждала на философские или магические темы с кошкой, а «ответы» Жозефины-Симоны быстро бы достали немногочисленных пассажиров. Убаюканная плавным движением и белоснежным пейзажем, почти нетронутым полусонной цивилизацией, я раздумывала о вчерашнем разговоре с Мартыновной.

Быть может, бабка права, и мне следовало перестать прятать голову? Да, вспоминать прошлое было больно. Будто ножи мясника беспощадно резали незащищенную плоть. Или скальпели хирурга. Но человек, с которым я собиралась провести жизнь, не заслуживал забвения. Он должен был оставаться хотя бы в моих мыслях. А я… Я заперла его, будто на пыльном чердаке, и три года не выпускала оттуда.

Мы с Антоном стали жить вместе спустя десять месяцев после спасения кота Йоды. Подруги считали меня сумасшедшей. Парень, о котором можно мечтать, трижды делал предложение, а я продолжала откладывать узаконивание отношений. Я никогда не верила в брак. Шутила, что таким дурацким словом хорошее дело не назовут. У меня не было положительного примера перед глазами. Отец сбежал от нас, едва близнецам минуло три года. Мартыновна развелась, когда папа был школьником. А мамины родители и вовсе не ходили в ЗАГС. По крайней мере, друг с другом.

Антон не давил на меня и смирился с нетривиальной позицией. Что могли изменить белое платье и штампы в паспортах? Мы знали, что являемся единым целым, и ничто не в силах это изменить. Ну, или почти ничто. А кольцо было подарено на последний совместный день рождения в качестве, как бы банально и слащаво сие не звучало, символа любви и верности.

Я быстро заморгала, прогоняя навернувшиеся слёзы. Как же непросто заново распоряжаться жизнью, когда всё, что являлось выстроенным настоящим и распланированным будущим, перестало иметь смысл. Не правы те, кто думают, что от них в этой вселенной что-то зависит. Мы все ничтожные фигурки на чьей-то шахматной доске. Один ход, и у тебя нет ничего, кроме сегодняшнего дня.

- Ты там не уснула? – аккуратно подала голос Клякса из стоящей на коленях переноски.

Я кашлянула, давая понять, что и не собиралась спать. Глянула в окно и мысленно поблагодарила питомицу за своевременное «мяуканье». До цели оставалось меньше остановки. Пора было собирать растекшиеся мысли и двигаться к выходу. Предаваться горестным воспоминаниям и раскисать буду позже. Если, конечно, не передумаю, и не стяну с пальца непонятно как там появившееся кольцо.

У меня подгибались колени, пока топала с кошкой к злосчастному магазину. Успела представить и Ольгу Алексеевну на метле, и гадалку Руфину с рожками, и девочку Верочку, просвечивающую, как призрак. На пороге чуть не повернула обратно. Но стыдно стало перед Жозефиной-Симоной, верно подметившей, что я тут главная. Понятно, что льстила и зубы заговаривала. Однако капитуляция стала бы несмываемым позором – как пятна на Кляксиной морде.

Едва шагнула внутрь, вновь появилось ощущение проведенной черты, разделившей мир на две половины и оставившей все звуки нереально далеко. В переноске тоже уловили перемены, выдали звонкое «ой!» и принялись бурчать что-то про параллельную вселенную. Благо дать деру не предложили. Подозреваю, по той же причине, по которой и я не рванула прочь.

Все десять отделов, разделенные цветами – те самые, которые мне в прошлый визит предложили сосчитать, оказались на месте. Манили, обещая море загадок и волшебных превращений. Однако люди отсутствовали, что мне не понравилось категорически. Вряд ли сбежали. Может, проверяют? Наблюдают, как себя поведу?

- Есть кто живой? – позвала я фальшиво-приторным тоном, подозрительно озираясь по сторонам.

- Может, это… того… - сдали нервы у Кляксы. Переноска затрепыхалась в руке. Внутри меняли место дислокации – поближе к выходу.

- Тихо! - вспылила я шепотом, судорожно размышляя, на месте оставаться или по отделам походить? Второй вариант показался не очень приемлемым. Не выветрились ещё воспоминания о невидимых тенях, гуляющих между книжных полок. Едва подумала о них, на лбу выступили капельки пота, словно стометровку пробежала.

Но я была бы не я, если б сдалась без боя. В душу закралось подозрение, что надо мной издеваются, наказывая за побег. На выручку пришла злость. Подумаешь, маги доморощенные! Не поведусь на провокацию! Я мстительно глянула на стол, за которым кошкообразная Ольга Алексеевна «колдовала» с белым пером, и рванула изучать таинственный талмуд и подозрительную письменную принадлежность.

- Кого-то ищите, барышня?

Вот так, наверное, зарабатывают разрыв сердца.

Возможно, он вырос из-под пола. Или сразу поднялся из преисподней. Высокий мужчина лет пятидесяти с гаком в строгом сером костюме. Впрочем, сначала я заметила не одежду или рост, а глаза. Светло-серые. Стальные. Как они на меня смотрели! Исподлобья. Тяжело. Проникая в душу, перетряхивая там всё, выискивая важное и отбраковывая незначительное.

- Да, ищу. Ольгу Алексеевну. Или Руфину.