Забытый город (СИ)

— Нашла! — воскликнула Алиса, срывая с большого шприца прозрачную крышку. Прежде чем Рик успел помещать ей, девушка с размаха воткнула иголку в бицепс наемника и ввела лекарства. Мужчина чертыхнулся — единственный стимулятор, который нашелся у Паркуса. Такие выдавались солдатам Забытого города на последней войне и широко распродавались на черном рынке. Препарат, разработанный в стенках Аббатства, блокировал болевые рецепторы и позволял солдату выполнять работу, не обращая внимания на повреждения. Некоторые принимали стимулятор с удовольствием, зная, какую помощь он может оказать в бою, но большинство стремилось избегать встречи с препаратом. Слишком часто получалось так, что практически бессмертный солдат после того, как лекарство переставало действовать, умирал в муках — влияние на организм заканчивалось постепенно, и человек испытывал все больше нарастающую боль, пока не терял сознание. Без предохранителя на войне в виде боли остаться живым практически невозможно. Рик почувствовал сонливость — глаза закрывались, руки отказывались повиноваться. Мужчина оставался в сознании, но не мог произнести ни слова — поначалу стимулятор вызывал паралич, перестраивая организм. Рик знал это состояние — осознавать все, что происходит вокруг, но не иметь возможности ни на что повлиять. Сознание заволокло туманом. Будто издалека он слышал, как переговариваются Алиса и Маркес.

— Ему нужно 20 минут, прежде чем рецепторы отключатся, — сказала девушка, собирая разбросанные лекарства и препараты.

— Он все равно не выживет. Слишком много повреждений, сломаны ребра, порвалась селезенка, колено раздроблено, почки проработают пару дней. Легкие еще меньше — кровотечение остановилось, но гематома слишком обширная, — нейтральным тоном произнес Маркес. Алиса вскочила и закричала, сжав кулаки:

— Откуда тебе знать?

— Я чувствую, когда человек умирает. И сегодня я почувствовал много смертей, — сказал Маркес, опустив веки.

— Так помоги ему! Как тогда, в джунглях! — закричала девушка.

— Я не могу. Он стал причиной многих смертей.

— Он защищался!

— Он убивал, — сказал Маркес, тяжело вздохнув. — По его вине погибли те вампиры. Ты считаешь, что смерть не будет ему наказанием?

— Если бы они не погибли, то были бы мертвы другие люди. Невинные люди!

— Ты не понимаешь. Я не могу ему помочь. Это как блокировка — я вижу, кого можно спасти, а кого нет. С Риком все иначе — я понимаю, что спасти его можно, он светится по-другому, иначе, чем все те, кто умер сегодня. Но я не знаю, как ему помочь.

— Так приложи свои чертовы руки к его ранам. Или что ты там делал раньше! — Алиса была готова расплакаться.

— Возможно, это его путь… — сказал Маркес, опуская на колени перед наемником. Парень приложил руки к глазам мужчины и аккуратно надавил на веки. Рик застонал.

— И тут ты забываешь, что такое боль. Ты чувствуешь, как шипит кровь у тебя в плече, как острым жалом пробивают себе дорогу пчелы в твоих артериях. Но все это не боль. Ты стоишь на коленях, умоляя неведомую силу простить тебя за ошибки, — пробормотал наемник.

— Он бредит, — сказала Алиса, присаживаясь рядом на корточки. Девушка положила руку Рику на грудь.

— Знаешь, что такое война? Это не истории о героях, которыми сейчас пичкают мальчишек. Весь этот патриотизм, чувство победы и поражения — все это ерунда по сравнению с парой друзей, нашивки которых у тебя постоянно в нагрудном кармане. Когда ты первый раз оказываешься на поле, где пули свистят, ты боишься смерти. Тебе совсем незачем драться, не за что сражаться. Родина? Да ерунда все это. Твоя смерть обеспокоит только родных и друзей, а твоя доблесть им не нужна. Чтобы ты встал в полный рост, передернул затвор и побежал грудью вперед на врагов — думаешь, этого попросит у тебя мать? Да плевать ей на эту доблесть, она хочет, чтобы ты завел семью и зарабатывал деньги, помогал ей и был счастлив с той, кого выбрал. Так что честь твоя — это все нужно только тем, чья это земля. Тем, кто хочет заработать на этой доблести денег, — пробормотал Рик. На лбу Маркеса выступил пот, он сильнее надавил на глаза наемника.

— Тогда зачем ты воевал? — спросила Алиса, поглаживая по руке тяжело дышашего Рика.

— Когда первая пуля пробивает грудь твоего товарища из отряда, с этим врагом у тебя уже личные счеты. И у остальных из твоего отряда. Все бегут мстить с горячей кровью, все хотят уничтожить врага, чтобы он не сделал еще большой беды. Да только вот ерунда — первая пуля была шальной, или у какого-то мальчишки совсем нервы ни к черту, вот он и нажал на курок. А бывает, офицер, который остается в окопах, сделает первый выстрел. Это называется — подогреть ребят. Чтобы они понимали, за что умирают, и хотели убивать. Представляешь, какая психология?

— И все время на войне ты мстил за тех, кого убили? А скольких убил ты сам? — спросил Маркес, не открывая глаз.