Забытый Грааль

Именно об этом Глеб всё время думал, возвращаясь из города в школу, чтобы посоветоваться с археологом. Ему нравилась тропинка у озера, по которой он шел. Идёшь по высокому берегу, поросшему вековыми соснами, а внизу под обрывом лежат огромные камни, сверху над ними причудливо торчат корявые корни деревьев, и Глебу виделась в этом суровая красота северной сказки. Но пройдешь несколько шагов и берег понижается в болотистую топь. Там, где в озеро впадает быстрая речка – омуты и бурливый поток. При лунном свете здесь было ещё таинственней. Река вдали блестела загадочно и странно. Но вот луну закрыли тучи и пошел дождь.

Пока Глеб пробирался между мокрых кустов по тропинке, он всё время думал об авторе романа и вдруг понял, что его убили, иначе бы он успел все опубликовать и свои находки тоже. Глеб так ясно себе это представил, ощущение было таким острым, что он внезапно остановился. Это его и спасло. Что-то тяжелое ударило по плечу, хотя, очевидно, метили в голову. От неожиданности и пронзительной боли он поскользнулся. Ливень полил ещё сильнее. Кажется, нападавших было трое. Глеб успел ударить одного, когда другой сорвал с плеча спортивную сумку. Земля скользила под ногами, и не удержавшись, Глеб чуть не упал с обрыва, в последний момент успев ухватиться за корень дерева правой рукой. Вниз что-то посыпалось, с неприятным звуком ударяясь о камни. Да, сорваться с такой высоты – безрадостная перспектива. Хорошо, что хоть нападавшие на него убежали. Лил дождь, дул сильный ветер, дерево скрипело, и каждую секунду корень мог обломиться. В темноте было плохо видно. Но Глеб не зря любовался живописной природой. Он вспомнил, что здесь левее берег должен понижаться, и начинается болотистое место. Надо только достать рукой до корня другого дерева, а потом вон до того кустарника.

Корень его выдержал и до куста сначала удалось дотянуться, а вот как только он, с трудом ухватившись за ветки, попытался повиснуть на них, то сразу полетел вниз вместе с отвалившимся куском берега. И оказался в болотной жиже. Сел. Кажется, кроме плеча ничего не болело, только весь он был перемазан грязью. Ливень вдруг кончился, из-за туч выглянула луна. Рядом валялся большой ком земли, оторвавшийся от берега, и сильно пахло гнилью. Да уж, зато падать было мягко. Можно сказать – спасительный аромат. Недаром его так любит Николай, для него он – аромат археологических открытий. Вот, кстати, и венчик, то есть горлышко от горшка торчит, рядом ещё что-то интересное, возможно лунница, древнерусское женское украшение. Он попытался разглядеть, что ещё там есть, но это оказалось бесполезным, слишком грязно и плохо видно. Наверное, здесь было селище, вроде тех, что Коля уже раскопал недалеко отсюда. Пусть сам и разбирается. Глеб положил весь комок земли с торчащими из него находками в карман испачканной куртки и вечером отдал его Николаю,и перед сном, решил перечитать часть текста романа, которую успел сфотографировать, в надежде понять, что за тайны в нем скрыты.Листы рукописи остались в сумке, которую у него отобрали.Интересно, почему на него напали? Не из-за этого же романа ?

Речь шла о двух отроках и калике Вавиле, о Древней Руси ХII-XIII века, о «самой веселой корчме» , о мастерах и о каком-то странном камне.

“Чем дальше Вавила отходил от монастыря, тем, казалось, задиристей и веселей он становился.

– Да, от твоих слов веселее не стало. Лица у вас такие, что боюсь того и гляди вон у той бабы молоко скиснет, а то и у всех посадских женок. Вот уже тогда владыка Феодор вас за ворожбу прихватит.

По узкой улочке они тем временем поднимались на холм у реки и, наконец, подошли к избе, большой и просторной, построенной из могучих бревен. Около нее Вавила остановился и оглянулся на своих спутников, медленно бредущих за ним.

– Тоска мне с вами. Вы еще тут слезами разлейтесь, как красные девки. Сейчас я вас излечу, есть только одно лекарство. Это знаю я верно. Когда уже ничто, кажется, не поможет на свете, когда все темно, горе, беда. Да что там, даже и смерть пред тем – тьфу. А ну пошли, – он грубовато втолкнул отроков в избу, они услышали крепкий, заливистый хохот. Гильом непонимающе оглянулся на Вавилу. Но тот уже поднял чашу и договорил:

– Смех.

Выпил мед одним махом, поставил чашу на стол, сел на лавку, отроки тоже присели с краю и огляделись. Если снаружи изба казалось простой и грубой, то внутри все было как-то замысловато и чудно. Края большого дубового стола, стоявшего посередине, деревянные чаши, миски на нем, и даже лавки сбоку, ларь в углу были изрезаны диковинными узорами, все было покрыто хитрым переплетеньем дивных цветов, зверьков, таращащих большие выпученные глаза, птиц с чудесными хвостами и чего-то иного, что и понять было невозможно.