Забытый клоун

зима, зима…
и пауза в словах,
многозначительна снегов холодность
на улице, во мне и в моих снах,
исходников расходных безысходность,

снуют по мерзлым веткам воробьи,
чирикают  о всякой канители,
и как-то глупо думать о ту би,
ту би  или не ту, ну, в самом деле,

зима, зима…
паскудная пора,
да ерунда, сезонная подробность,
обычный лед в обычности ведра,
пришедшего от времени в негодность,

и тут уж хоть крути, хоть не крути,
но и весной того, что не успели,

нам не успеть, растает снег, ручьи
домоют что не вымели метели,

зима.. зима..
спокойна, как мертвец,
меланхоличность дров и непригодность
ни черных древ, ни пастбищ для овец,
ни вычурных лошадок иноходность,

я разбиваю взгляд, до глубины
зимующей пытаясь доглядеться
осколками зрачков  в  глаза зимы,
она мне лед прикладывает к сердцу,

и замирает весь круговорот,
я из ледышек складываю слово,
направо слева и наоборот,
одно и то же, пошло, бестолково.

ушла б в запой, да толку от него,
еще сильней раскачивает кресло,

я б умерла, но только до того,
как началось сознательное детство

Паломники

еще болит, но  шепотом, злорадно
посмеиваясь  в скрюченный кулак,
прореха в заколоченной парадной
и в дворницкой соломенный тюфяк,

а во дворе сигают через лужи
забытые отцами пацаны,
танцуют под  шуршанье погремушек
короткие оборванные  сны,

очнулись проржавевшие качели,
стесняясь, горки прячут наготу,
и, наконец-то, линзы не потеют,
шарфы не приближаются ко рту,

и даже взглядом чувствуется запах
сырой и освежеванной  земли,
и тщательней приходится мыть лапы,
дыханье рвется, сердце истерит,

с утра  неровность  скользкая дороги
к обеду превращается  в ручьи,
переобутые машины, мысли, ноги,
пьянющие, а потому ничьи,
свободные  в полете несвободном,
обмануты весною и собой,
паломниками взбалмошной погоды
уходим в предсказуемый запой,

щипковые  до слезности капели,
до абсолюта скрипы  веток-струн,
от барабанных палочек на теле
распущенных   новорожденных лун
набухли запоздалые мозоли,
обветрились холеные бока,

смущенные застенчивые  зори,
краснея, в краску вводят облака,
и вот, над всем над этим безобразьем
куражится, капризно выгнув бровь,
как семечки выплевывая фразы
на темы вариации "любовь",
растрепана от ожиданий долгих,
до степени навзрыд  возведена,
беспутная, с голодным взглядом волка,
грешна до отвращения – весна.

Без тебя

Жить не стало ни лучше, ни хуже

без тебя, все осталось собой,

испаряясь на солнышке, лужи

снова станут водой дождевой,

Никуда не исчезли рассветы,

также ходит по кругу Земля,

и  еще, как  ни странно, при этом

я дышу и люблю без тебя.

Прошу