Забытый легион

— Верно рассуждаешь! — проревел Бассий.

Услышав его, остальные наемники взревели во всю мочь своих глоток. Они умрут как герои. Как воины. Как римляне.

Раненых добивали, и те ужасающе орали. Кровь пропитала недавно еще желтый песок, окрасив его в темно-красный цвет. На этом кровавом песке, словно сломанные куклы, валялись бесчисленные трупы.

А уцелевшие, скорчившись за щитами, бесполезность которых отлично понимали, ожидали неизбежной атаки. Облака пыли начали оседать, и они увидели, что со всех сторон к ним съезжались сотни парфян. Их положение было воистину безвыходным.

Но пока что стрелы на них не сыпались. От одной из групп парфян отделился одинокий всадник, облаченный в белые одежды, и не спеша направился в их сторону; его лошадь деликатно выбирала себе путь между мертвых тел. Парфянский офицер натянул поводья на безопасном расстоянии от римлян, остановился и принялся рассматривать их. Его лицо было непроницаемо.

— Мерзавцы! — проревел Бассий. — Подойдите и попробуйте нас взять!

Ромул вместе со всеми остальными подхватил этот крик вызова и отчаяния, но при этом понимающе переглянулся с Бренном. Как только командир парфян отдаст приказ, их всех ждет неминуемая смерть. Причем она даже не будет славной — всего лишь один-два залпа из смертоносных луков, И все же ни при каких обстоятельствах они не сдадутся.

«Прощай, мама. Да будут боги добры к тебе, Фабиола. Путешествие, какого не совершал еще ни один аллоброг, сейчас закончится. Но тут, по крайней мере, я умру, но не покину тех, кого люблю».

Темнокожий мужчина в белом долго и пристально смотрел на них. Горсточка его врагов, окруженная горами трупов своих товарищей по оружию, все же не намеревалась складывать оружие. Вдруг он указал рукой в сторону армии Красса и что-то произнес на незнакомом языке.

— Что он говорит?

— Наверно, хочет, сын шлюхи, чтобы мы бросились бежать, — сказал Феликс и скорчил злобную гримасу. — А тогда они нас тоже перебьют.

Парфянин снова ткнул рукой в сторону римских позиций.

Тарквиний повернулся к Бассию:

— Командир, мы можем идти.

Старший центурион некоторое время без всякого выражения на лице смотрел на него, а остальные разинули рты.

— Ты понимаешь, что он говорит? — шепотом спросил Ромул.

— Парфянский язык очень похож на древний этрусский, — негромко отозвался Тарквиний.

— Эти поганцы могли пять раз перебить нас на этом самом месте, — кивнул Бассий.

Тарквиний что-то прокричал на незнакомом его товарищам языке, офицер внимательно прислушался и ответил не сразу.

Бассий хмуро ждал окончания разговора.

— Так, в чем там дело, опцион?

— Командир, я спросил, кто он такой.

— И?..

— Сурена, главнокомандующий парфянским войском.

Было слышно, как многие сдержанно ахнули.

Тарквиний повысил голос:

— Сурена сказал, что мы смелые мужи и достойны получить еще немного жизни. Он позволяет нам свободно уйти.

Воины поворачивали головы, не веря, что получили шанс уцелеть. Бренн громко и тяжело вздохнул. Значит, его путешествие еще не закончилось.

— А ему можно верить? — спросил Феликс.

— Если будем торчать здесь, то у нас будет одна дорога: прямо в Гадес, — мрачно отозвался Бассий. — Разбить «черепаху»! В колонну по два!

Солдаты с опаской опустили щиты. Многие ожидали, что на них сейчас обрушится поток стрел.

Ничего не случилось.

Бородатые люди бесстрастно смотрели на двадцать человек, оставшихся от трех тысяч. Конники, стоявшие с той стороны, где остались римские легионы, молча расступились и образовали проход, по которому могли пройти плечом к плечу два человека.

Происходившее казалось слишком хорошим, чтобы в него можно было сразу поверить.

— За мной, парни! Медленно и уверенно! — спокойным голосом приказал центурион. — Чтобы мерзавцы не подумали, что мы их боимся.

Бассий первым двинулся по проходу между рядами лучников. Несмотря на рану и крайнюю усталость, дух ветерана оставался неукротимым, и воины с готовностью последовали за ним. Ромул потом мог поклясться, что многие из воинов противника склонили головы в знак уважения к кучке наемников, которые шли мимо них, по-походному держа щиты и копья.

Им приходилось наступать на павших, и каждый солдат из тех, кто шел за Бассием, понимал, какая участь ждет оставшихся здесь. Но парфянские воины, замершие совсем рядом, внимательно следили за каждым их шагом, и ничего нельзя было поделать.

Когда раненые поняли, что некоторым из их товарищей удалось спастись, со всех сторон послышались отчаянные мольбы о помощи.

— Помогите, — выкрикнул один, чья нога была приколота к песку глубоко вонзившейся стрелой. — Я смогу дойти.

Сердце Ромула обливалось кровью от жалости. Это был один из солдат их центурии. Но, не успев шагнуть из строя, он ощутил на своей руке могучую хватку Бренна.

— Это же один из наших!

— Даже и не думай об этом! — прошипел галл. — Тебя выпотрошат, как рыбину.

— Только мы не бросили оружия и готовы были сражаться, — добавил Тарквиний.

Ромул взглянул на парфян. Один из тех, кто стоял поблизости, улыбнулся ему волчьей ухмылкой и легко соскользнул с седла. В руке у него вдруг оказался длинный кривой кинжал.