Забытый легион

Тарквиний повернулся, немного отодвинувшись от мертвого ягненка. Придерживая курицу на камне, он негромко произнес благодарственную молитву, обращенную к Юпитеру. Затем перерезал птице горло и некоторое время сидел неподвижно, глядя, как, разбегаясь по мелким трещинам каменной плиты, вытекает кровь. А вытекала она на запад, в ту сторону, где обитают злокозненные духи. Начало вышло не слишком хорошим.

— Ну?

Не ответив ни слова, гаруспик взрезал птице живот и выложил внутренности перед собой.

Стиснув зубы, Гемелл молча наблюдал за происходившим.

Тарквиний беззвучно шевелил губами, считывая открывавшиеся ему знаки. Не удивительно, что купцу понадобился совет. Он глубоко вздохнул и начал:

— Вижу, у тебя трудности в делах. Денежные осложнения.

Гемелла его слова не удивили.

— Продолжай.

— Но по поводу своего главного кредитора можешь не переживать.

— Из-за Красса? — резко переспросил купец. — Почему?

— Он получит новую должность на Востоке, — объяснил Тарквиний. — И уже не вернется сюда.

— Ты уверен?

Тарквиний кивнул.

— Мерзавец помрет в Сирии! — выкрикнул Гемелл, не в силах сдержать радость. Услышав эти слова, несколько человек сразу обернулись к нему. Все хорошо знали, как страстно Красс добивался должности проконсула самой восточной из римских провинций.

— Я сказал вовсе не это, — мягко поправил этруск. — Я сказал, что Красс уже не вернется в Рим.

«А свой конец этот надутый болван найдет в Парфии, — мысленно добавил он. — И случится это на моих глазах».

— Что ж, отлично. — Гемелл широко улыбнулся. — Что еще?

Тарквиний всмотрелся в куриную печень.

— Движущаяся вода. Волны? Да, морская буря, — твердо сказал он.

Улыбка купца сменилась растерянностью.

— Корабли, полные зверей…

Гемелл замер.

Гаруспик помолчал, изучая струйки крови, текущие по каменным плиткам.

— …Тонут во время переправы через море.

— Второй раз? Только не это! — дрожащим голосом прошептал Гемелл. — Неправда.

Тарквиний пожал плечами:

— Я говорю лишь то, что вижу.

— Значит, я впустую продал виллу? Зря, значит? — Гемелл сгорбился, как будто ему на плечи легла вся тяжесть мира. — Значит, и проклятым грекам нечем будет платить? — Он сделал богатырский глоток из амфоры и повернулся, чтобы уйти.

— Погоди.

Купец остановился, но не повернул головы.

— Что еще?

— Однажды в твою дверь постучат, — сказал Тарквиний.

Гемелл резко обернулся, его лицо перекосилось от страха.

— Кто это будет?

— Это неясно видно, — сказал Тарквиний через несколько мгновений. — Мужчина. Возможно, солдат…

Гемелл вытащил кинжал и шагнул к нему.

— Если ты лжешь, — прошипел он, — я перережу тебе глотку и скормлю твой труп собакам.

Тарквиний откинул полу одежды и притронулся к гладиусу без ножен, который держал под рукой как раз на такой случай. Его было легче прятать, да и на виду он не так привлекал внимание, как боевой топор. Впрочем, блеска полированной стали оказалось достаточно. Гемелл сплюнул наземь и заторопился прочь, осеняя себя знаком против злых сил.

Тарквиний посмотрел на мертвую курицу, но так и не увидел, кого же так боялся купец. Он снова пожал плечами.

Не все удается предсказать в подробностях.

Глава XII Дружба

Прошло девять месяцев…

Рим, Большая школа, конец лета 55 г. до н. э.

Ромул извернулся и, не останавливаясь, рубанул Бренна. Галл парировал удар — не без труда.

— С каждым днем все лучше и лучше, — усмехнувшись, бросил он. — И силы у тебя прибавляется.

Ромул опустил меч и стоял, отдыхая.

— Но побить тебя я все еще не могу.

Великан улыбнулся:

— С этим придется еще немного подождать.

— Но я уже хороший боец, — с ноткой раздражения в голосе заявил Ромул.

— Верно. А ведь тебе еще нет пятнадцати.

— Я хочу быть самым лучшим.

— Чтобы стать по-настоящему сильным гладиатором, потребуется не один год, — отозвался галл. — Ромул, ты уже прошел немалый путь и перенес серьезное ранение. Научись терпению. У тебя есть и смелость, и сила, теперь нужно набираться опыта.

Ромул обвел взглядом раскаленный, словно печь, двор. Он был средоточием его мира — юношу, в отличие от галла, почти не выпускали в город — и неизбежно навлекал клаустрофобию. Здесь было совершенно нечего делать, кроме как упражняться с оружием, поднимать тяжести и время от времени участвовать в учебных боях на арене. Даже уроки тактики, которые продолжал давать ему Котта, теперь расстраивали Ромула; его терзали рассказы о странах и местах, которые ему не суждено было увидеть. А вне стен лудус происходили великие дела. Рима достигли новости о карательной экспедиции Цезаря против варваров-германцев. И еще ходили слухи о том, что он намерен вторгнуться на таинственный остров под названием Британия. Каждое новое известие о ходе кампаний Цезаря воспламеняло воображение Ромула.

Он хотел стать свободным — избавиться от рабских оков. И повидать мир.

Голос Бренна вернул его к действительности.

— Мало кто из мужчин сравняется с тобой отвагой, потому ты и в бою силен. Ты как я — ничего не важно, кроме победы! — Он саданул себя кулаком в голую грудь и расхохотался. — Галлы вкладывают в бой всю душу!