Забытый легион

Каким образом Красс добывал деньги, было известно всем. В эпоху правления Суллы он разбогател, так как внимательно следил за казнями аристократов, включенных в проскрипционные списки [7], и дешево скупал конфискованное у них имущество. Другие методы отличались такой же неразборчивостью. Поскольку дома в Риме были в основном деревянными, здесь часто случались пожары, опустошавшие большие площади. Стоило вспыхнуть огню, как туда являлся Красс во главе своей частной пожарной команды и отказывался тушить пожар и спасать имущество до тех пор, пока хозяева горящих жилищ не пообещают продать ему место за бесценок. Он застраивал выгоревший участок, а затем продавал его, получая огромную прибыль. Всадники восхищались его безжалостным хищничеством, а простые граждане его презирали. Ходили слухи, что ночные пожары происходят не случайно, но доходы от них тем не менее регулярно поступали в казну Красса. Кроме накопления богатства, у него была еще лишь одна цель в жизни: стать вождем республики. Для этого Крассу требовалась широкая народная поддержка. В Риме ее наилучшим залогом служили военные успехи, а потому он решил внести свой вклад в расширение границ республики и однажды сделался проконсулом Сирии. На его беду, этой же должности домогался и куда более популярный Помпей.

Стены атриума были гладко оштукатурены и расписаны. Никогда не забывавший о своем презренном положении, мальчик рассматривал окружающее, не сходя с места, лишь вертел головой. На одной стене ярко освещенного помещения были изображены охотничьи сцены, а на других — сам Красс, ведущий войско в бой. Когда привратник заговорил, Ромул аж подпрыгнул от неожиданности.

— Здесь господин побеждает Спартака.

История гладиатора-фракийца, выступившего с оружием в руках против республики, была известна всем и каждому. Восстание рабов оказалось самой страшной угрозой для Рима со времен Ганнибала — за сто пятьдесят лет до того.

Ромул открыл было рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его, заметив низкорослого человека с каштановыми волосами и неулыбчивым круглым лицом. Это был аристократ лет тридцати с небольшим, облаченный в тогу из прекрасной ткани. Его безразличный взгляд лишь мельком скользнул по рабам.

Ромул выждал, пока он не скрылся за дверью, ведущей в коридор. Все рабы с детства знали, что внимание к себе привлекать не следует.

— Того самого Спартака Грека? — Ромул еще совсем маленьким услышал историю о Спартаке и с тех пор поклонялся, как богу, человеку, который пошел поперек всех законов и правил, чтобы избавиться от своих цепей. Этот пример пробуждал в нем надежду, неиссякаемо питал его собственную мечту об обретении свободы. Об этой мечте не знал никто, кроме Юбы.

Великан привратник вздохнул:

— Какой был вождь…

У Ромула захватило дух.

— Ты знал Спартака?

— Тише! Смерти моей хочешь?

Ромул осторожно почти вплотную приблизился к рабу, на татуированное лицо которого вдруг набежало выражение глубокой печали. Он долго молчал, а потом заговорил шепотом:

— Я был в Капуе в тот самый день, когда Спартак зарубил ланисту. Одного гладиатора изранили, и он не мог больше биться. Тогда Фламиний стал бить его смертным боем, он был скор на расправу.

Ромул даже не дышал, чтобы не упустить ни звука.

— Спартак смотрел, смотрел и вдруг молча подошел к Фламинию. И одним ударом снес мерзавцу голову. А потом как крикнет: «Кто со мной?!» Первым подошел Крикс. — Голос богатыря был исполнен гордости. — А потом и мы все.

— Но ведь восстание продолжалось долго, правда?

— Больше двух лет. Мы вышибали дух из всех римских армий, которые посылали против нас.

— Мне рассказывали, что вы пошли на север…

— Мы хотели уйти к галлам. — Губы привратника растянулись в задумчивой улыбке. — Спартак хотел покинуть Италию. А потом Крикс сбил его с панталыку разговорами о свержении республики, и дела пошли все хуже и хуже.

— И Красс заставил вас вернуться на юг. — Опять же все знали, что мятежников оттеснили на пустынный выступ на самом юге Италийского полуострова и попытались запереть там, выстроив защитный вал.

— И все же нас не разбили! — отозвался привратник. — Мы вырвались оттуда и дошли до Брундизия. — Именно там Красс разгромил армию рабов.

— Я думал, что всех пленных… — Ромул не договорил. Судьба захваченных участников восстания, до сих пор обсуждавшаяся в городе, надолго угасила надежды многочисленных рабов Рима.

— …Распяли. — Великан печально кивнул, на его глаза навернулись слезы. — Бедняги… По сторонам Аппиевой дороги. От самой Капуи до Рима. Шесть тысяч человек. Красс решил, что таким образом сможет вернуть себе славу, присвоенную Помпеем Великим.