Забытый. Москва

Дмитрий ушел, а митрополит, заглядевшись ему в след, крепко задумался. "Парень хорош, остер! Но своенравен и самоуверен. Такой много пользы принести может. Если куда надо бить станет. Если же нет, таких дров наломает! В общем, еще одна головная боль. Князь молод, податлив... И если б он только тебя слушал. А то подвернется вот такой, скажет: пойдем татар бить! - и кинется мой князь, веревкой не удержишь. И схлопочет! Нет, этого от князя куда-нибудь подальше!.. А вот врезал бы он кому из соседей, коль в бою искусен! Хорошо бы! А то ведь действительно Москвы никто не боится. Денег ее боятся, татар, за спиной ее стоящих. Вот если б ее самое! Ну а если он врежет? Тогда уж мне точно князя в узде не удержать! Истинно, головная боль, да еще какая!"

* * *

Дмитрий же шел от митрополита и повеселевший, и озабоченный сразу.

"Как быть-то? Вроде бы и благословил войско готовить. Но вроде бы и не рыпайся! Хм! Чудно! Главное - князя не раззадорить. А как его не раззадорить, если он уже раззадорен. Начну мямлить, скажет, что ж ты, победитель татар?! Я думал, ты и мне поможешь их побить, а ты? Зачем ты мне такой? Нет, князя разочаровать нельзя! Но и митрополита ослушаться невозможно, там действительно политика. Что татарам стоит для профилактики по Руси пробежаться. Тогда уж вряд ли чего соберешь и сделаешь... Так как же быть?

Быть! Войско строить обязательно! А князю внушать, чтобы силы копил. И крепость... Крепость чем скорей, тем лучше. Вот уж где на него надо подналечь! Что за парнишка-то? Скорей бы приезжал, посмотрелись бы..."

* * *

А парнишка, оказывается, жаждал посмотреться с зятем гораздо сильней, чем зять, и даже чем зять этот мог предполагать. Бобер прибыл в Москву 16-го января, за два дня до свадьбы Великого князя, а на третий день свадьбы тот уже узнал о его приезде (потому что настрого приказал сразу известить) и стал ломать голову, как бы поскорее свернуть все эти (быстро, как всякая свадьба - жениху) надоевшие торжества и рвануть домой.

Главный распорядитель коломенских торжеств, Василий Васильевич Вильяминов, не мог понять вдруг случившейся с князем перемены. И ни переломить, ни уговорить не мог. Еле-еле уломал (ну вовсе уж нехорошо выходило!) дождаться отъезда тестя, который, нагулявшись досыта, отправился к себе в Нижний через две недели.

И на другой же день, собравшись на скорую руку, успокоив Василь Василича, бояр и духовенство, наказав им не торопиться и спокойно дожидаться окончания строительства, забрав только жену и двух ближайших подручников - Мишу Бренка и Федьку Швиблого, "с малой дружиной" умчался в Москву. Разумеется, сестра князя тоже не замешкалась и вместе с детьми и домочадцами сорвалась в обозе брата скорее к мужу.

Дмитрий все нарушил. Хоромы княжеские не были готовы. Боярство, удобно устроившееся в Коломне, рассчитывавшее спокойно пожить там при князе до весны, дожидаясь восстановления своих домов, осталось как бы не у дел. Торговый люд, качнувшийся в Коломну за богатыми заказчиками, не взял того, на что рассчитывал. Снабжение княжеского двора приходилось сворачивать, и т. д. и т. д. Но Великий князь как с цепи сорвался и впервые, даже для Василь Василича, оказался неуправляем.

Жена еще ничего не понимала в чужих московских порядках, даже не спросила, почему спешка, - собираться, так собираться. Миша Бренк кинулся готовиться в дорогу как всегда, не рассуждая. Только Федька попытался попросту, на правах дружки и старого приятеля, спросить: куда спешка такая? Пожар, что ли?

Дмитрий коротко сверкнул в него своим весело-грозно-наивным взглядом, оставлявшим всегда впечатление чуть дурашливого вопроса: "Что?! Разве что не так?! Нет - так! Именно так! Значит - так и делать!", - мощно выдохнул и сказал только:

- Зять приехал.

- А-а-а... - Федор понял все сразу. Он был одним из самых близких князю (ближе разве что лишь Миша Бренк) сотоварищей, который с недалекого, да пожалуй, еще и неушедшего детства всегда был рядом: в забавах ли, в проделках, в играх или драках, но не только в делах, главное - в думах. А самой заветной думой стала у них однажды и теперь все застила одна - побить татар!

* * *

Дмитрий так и не узнал, кто тогда сказал это у него за спиной, Миша ли, Федька ли шепелявый или нервный и впечатлительный брат его, Сашка Остей, когда вспыхнуло в них во всех, как лесной пожар, с самого рождения (а может, и раньше, кто знает!) тлевшее чувство: побить! Но запомнил тот миг ясно, до мелочей, и - на всю жизнь!