Забытый. Москва

Через минуту возле Матрениного мужа воздвигся здоровяк с такой же рыжей бородищей (этот уже новый, из Серпухова, - отметил про себя Бобер), что-то спросил, что-то сказал, хлопнул того по плечу, чокнулся здоровенной чарой и присел рядом. Дмитрия сильно отвлекали плесковские начальники, пытавшиеся выведать его дальнейшие планы и подкатывавшиеся без перерыва с полными чарами, но он отвечал уклончиво, чокался охотно, но в вине только усы мочил (помнил, как упал в Мальборке, и держал в уме, что ему еще предстоит). Следил он и за Владимиром, наказал двум отрокам быть при нем неотлучно и в случае чего помочь добраться до постели. Вообще, он всех и все видел за столом, все замечал и чувствовал себя очень здорово, собранно, а через стол поглядывал все чаще и нетерпеливей. Много времени не прошло, когда муж Матрены начал клевать носом и трясти головой, пытаясь сесть прямо. Матрена весело стреляла глазами в Бобра, всем своим видом показывая, что скоро, что вот еще чуть, и когда новые друзья одолели еще по чаре и муж, подперев щеку кулаком, закрыл глаза и замычал негромко и жалобно, очевидно песню, она хихикнула и выскочила из-за стола.

"Та-ак!"- Дмитрий, чуть подождав, чтоб было не так сильно заметно, неторопливо поднялся, пошептав еще раз отрокам насчет Владимира, и пошел из залы, с трудом поспевая, чтобы не потерять ее из виду, но когда вывалился в сени, попал в такую кутерьму слуг, пьяных и трезвых, озабоченных и беззаботных, что сразу потерял в толпе ее синий сарафан и, протолкавшись по инерции к самому выходу, беспомощно остановился, совсем не понимая, что теперь делать. Тут его дернули за рукав, он оглянулся и увидел знакомый сарафан, снова уплывающий от него куда-то в боковой переход. Теперь он был смелее, потому что за ним никто не наблюдал, и решительно расталкивая путавшихся под ногами, двинулся следом, почти нагнал, но она снова юркнула вбок, где было темнее и почти безлюдно, он свернул за ней и снова почти нагнал, и снова она шмыгнула в сторону, и вот там было уже совсем темно и пусто, и он хотел еще прибавить шагу, схватить, но она остановилась резко, и он налетел на нее грудью, а она повернулась, придвинулась, цепко обхватила руками за шею и прижалась так горячо, умело и страстно всем телом: грудями, животом, лоном, бедрами, - что он задохнулся от желания, впился в нее губами, руками, хотел прижать ее к стене, чтобы ловчее затискать и добраться до главного, но позади обнаружилась оконная ниша, низкая и глубокая, что оказалось очень некстати, и Дмитрий замешкался, соображая, куда же ее передвинуть, как она вдруг оторвалась от него, отодвинулась, хотя он очень крепко прижимал ее к себе, и повернулась спиной.

"Это еще зачем? Дальше куда потащит или..." - только и успел подумать он, как она резко нагнулась, уперлась руками в подоконник и больно ткнула задом в его дыбом торчащий отросток.

"Да у нее все давно продумано! Ай да Матрена!" - и он начал хватать и закидывать на спину ее юбки, которых было много, так что когда последняя улетела наверх, открыв ее круглую здоровенную задницу, он и со своими портами успел справиться, и ткнулся ей между ног, ни о чем больше не заботясь, а скорее обхватил ее таз руками и прижал к себе что есть силы. Она действительно все остальное сделала сама, ловко и быстро, а он был уже вне себя, когда, оказавшись внутри нее, почувствовал, как там просторно и неуютно. Хмель и кураж сделали свое дело, заставив его лишь немного потрудиться над ней, она же почти сразу засопела и замычала так страстно, что заставила его забыть все, и они вместе застонали в экстазе, а Матрена, не удержавшись, повалилась вглубь окна, рыча и скрипя зубами. Он повалился на нее, стал, как это обычно делал, оглаживать ее зад, живот, потянулся добраться до грудей, до которых еще не добрался, а ему очень хотелось узнать, какие они. Но Матрена уже поднималась, одергивалась и охорашивалась, отталкивала его руки, тихо, но решительно шептала:

- Все, все, князь! Иди с Богом. Нельзя тебе надолго из-за стола отлучаться. Иди!

- Да погоди, дай хоть чуть за тебя подержаться. И еще бы разок!

- Нет! В другой раз. Пойми, не за себя беспокоюсь, за тебя. Иди!

- А как же тебя найти? - он спрашивал, уже понимая, что никогда больше искать ее не будет.

- Я сама тебя найду, не беспокойся, - и еще более настойчиво, - иди!

"Ну и слава Богу!" - он вздохнул с облегчением и пошел плутать по дому, сначала на свежий воздух - оклематься, привести себя в порядок и умыться снежком, а потом назад за стол, и когда вернулся, ни Матрены, ни ее мужа в палате уже не было. Не было и князя Владимира, посадник возвышался во главе стола один. Он приветливо заулыбался Бобру, поднял чашу:

- Освежился, княже? Вот и хорошо! На здоровье! А князь Владимир малость притомился.

- И что?! - вскинулся Дмитрий.

- Нет-нет, все в порядке. Он с отроками ушел. Нормально пошел. Отдыхать.