Забытый - Москва

На сей раз город встретил своих героев угрюмо. Перед тем во всех соборах священники произнесли суровые проповеди, из коих следовало, что ушкуйники есть пособники сатаны и исчадия ада, а общение с ними сулит проклятие на земле и геенну огненную после смерти.

Нищие плевались и бросали назад подаваемые им деньги, которые потом, впрочем, когда смущенные подаватели удалялись, бросались, часто с дракой, подбирать. Девки испуганно рыскали глазами, убегали, прятались. Торговцы отворачивались, делали вид, что не знакомы.

Ушкуйники были ошарашены донельзя. С них в момент слетел пьяный кураж. Абакунович сунулся туда и сюда узнавать, что случилось. Узнав, зачесал в затылке. А тут и самому ему приспел приказ явиться назавтра в полдень к архимандриту "сотоварищи", то есть с Осипом и Василием.

Общество их встретило солидное: архиепископ Алексий, сам посадник Никита Матвеич, кончанские старосты. Из всей новгородской верхушки не хватало только княжеского наместника, и Абакунович догадался - со своими решили разобраться по-свойски, сор из избы не выносить, а это было очень страшно. Ушкуйники совсем оробели. Самый простой из них, Василий, сунулся к руке архимандрита, за благословением. Тот гневно стукнул посохом:

- Поведайте сперва о разбоях своих на Волге!

После долгого молчания решился Абакунович:

- Прости нас, отче, но ни одного христианина мы не обидели, ни одной христианской души не загубили.

- Где ж вы бродили?

- За Нижним. Трогали только басурман.

- А вы знаете, как за это князь Московский на нас разгневался?! Походом грозит, войной!

- Не понимаем, за что, отче...

- Не понимаете! Что значит дразнить басурман - не понимаете?!.

Ушкуйники смотрели в пол.

- ...Что они в отместку пойдут жечь, убивать, грабить - это вам, конечно, невдомек! И что сюда, до вас, мерзавцев окаянных, не доберутся, потому что далеко и хлопотно, - это вы тоже не смекнули! Что разорят Нижний, Кострому, Переяславль, - откуда хлебушек возьмете?! Но прежде всего - Нижний! Вы не соизволите ли вспомнить, кем теперь нижегородский князь московскому доводится, головы вы бараньи?! Жадность, одна жадность в несытых зеницах ваших, в мозгах куриных, а здравой мысли - ни одной!

- Напрасно ты так, отче. Мы ведь и за обиды христианские радели, чуть ни прошептал Абакунович.

- Слышу я эту песню не первый год! А как ваше радение аукается?! Потому и говорю вам не в первый раз: не с вашими куриными мозгами о христианах радеть.

- Нижний вправду не трогали? - спросил посадник.

- Нет, нет! - откликнулись в один голос все трое, а Василий дернулся даже пожаловаться: - Наоборот! Они у нас двадцать человек стрелами ни за что, ни про что посекли, когда мы мимо.. - и осекся, получив от Абакуновича такой взгляд, который до-олго помнил.

- Ага! Ни за что, ни про что. А может, все-таки было за что?

- Нет, Никита Матвеич, - Абакунович зыркнул еще раз на Василия, молчи, мол, - мы шли на Низ к ихнему берегу близко, нас обстреляли. Мы от берега подальше и мимо. Вот и все.

- Ой ли?.. - Никита прихлопнул рукой по столу. - Ну вот что. Еще без нашего ведома пойдете на Низ, в город лучше не возвращайтесь. Скажи им, отче, последнее слово.

- Коли хотят подохнуть без покаяния, пусть идут еще.

- Вот тут кончанские старосты, - негромко, веско продолжил посадник, соберите своих орлов, обскажите все, пусть добычу им сдадут и сидят тихо. До выяснения дел с Москвой. В случае чего откупаться будем вашей добычей. Идите!

Ушкуйники выпятились из палаты.

- Что же будем московскому князю отвечать? - архимандрит хмуро глядел на старшин.

- То и будем, - так же хмуро заговорил посадник, - Ушкуйники ходили на Низ без нашего ведома, а били только басурман, и ты за это с нас свое нелюбье сними и на Новгород не гневайся. Ну и... Обещать надо, что впредь не допустим. А как не допустим? Тьфу!

* * *

Дмитрий Московский свое "нелюбье" снял, но пригрозил, что ежели будущим летом подобное случится, он обязательно, уже без всяких разговоров, придет на Новгород.

Новгородцы заверили, что "не допустят" и прочее, и весть об этом, через Любу, Бобер скоро получил в Нижнем.

Это несколько вдохновляло, и он поделился с князем. Тот тоже приободрился:

- Что ж, повоюем?

- Повоюем. Коли войско устроим, да арбалетчиков наберем.

* * *

Незаметно и страшно быстро за делами проскочило лето. Раньше всех зажелтели бусинками березки, потом осинки. Начали краснеть клены. Татары не появлялись и, как уже явно чувствовалось, не появятся. По крайней мере до зимы.

Разведка, сначала тонкой цепочкой брошенная вдоль речки Пьяны до ее впадения в Суру, и дальше по Суре до впадения той в Волгу, с каждой неделей укреплявшаяся новыми и новыми, хоть и небольшими, сторожами, исправно гнала вести в Нижний: все спокойно. Из-за Волги сведения приходили крайне редко, но такие же: никого. За Волгой было непонятно, там, по сведениям знающих людей, и дорог-то путевых никогда не было, тем берегом татары и не приходили никогда.