Забытый. Москва

И митрополит кликнул послушника, приказал вызвать к себе дьяка и задержать серпуховских послов для передачи им грамоты можайцам.

* * *

На следующий день к вечеру (29-го) в Серпухов въехала Лопаснинская дружина. Их привезли в высланном навстречу санном обозе. Все они были побиты и ободраны почти донага — 121 человек. Вообще весь гарнизон насчитывал 150 бойцов, и приехавшие объяснили, что остальные погибли при штурме и потом при защите посадникова дома. Посадник Василий на предложение сдаться лаял всячески рязанцев и князя их и грозился, что князь Дмитрий придет и Олегу ихнему яйца в городских воротах защемит, и воеводу ихнего поносил всяко. Шустрый был мужик и безбоязненный, царство ему небесное. В общем, когда рязанцы наместниково подворье взяли, защитников его щадить не стали, а самого Василья без всяких разговоров на воротах вздернули.

Все это толково и обстоятельно описал Бобру помощник начальника гарнизона (сам начальник погиб на подворье) Карп Александров.

—  Стоило ли так уж на рожон лезть?  — пожал плечами Бобер.  — Ну сдались бы.

—  Очень досадовали и посадник, и командир мой, что дали рязанцам в город ворваться, прозевали. Как, сказали, Бобру и князю в глаза глядеть станем. Стыд головушки! Ну и...

—  А как же позволили?

— Я сам не видал, у речной стены был. Слышу  — шум. Я к напольной стене, а там уж в улице машутся. Я к посаднику. Мне там и рассказали.

—  А как же ты жив остался?

—  Меня Василий Алексеич, командир мой, погнал вам сюда весть дать. Да не повезло мне. Поймали в воротах.

—  Ладно, это потом, как же все-таки ворвались-то?

—  Говорят, выехали из лесочка, ну, что слева от напольных ворот, человек тридцать, закричали. Эй, мол, землячки, мы рязанская разведка, воеводам вашим про татар важная весть... Ребята у ворот подрастерялись. У нас своя сторожа день назад в ту сторону ушла. Ну, они подъехали, вратарей  — стук! стук!  — посшибали, и на башню. А там народу  — кот наплакал. Всех похватали, да своим махнули. Пока наши взгалчились ворота отымать, их из леса целый полк  — ив город! Ну и все.

—  Полк? Не больше?

—  Нет, князь, не больше. Это уж я тебе говорю. Что сам видел.

—  А князя не было?

—  Нет. С нами, когда из города выдворяли, воевода говорил. Федор по имени. От имени князя рязанского велел передать князю московскому, что Лопасня  — вотчина рязанская, что они ее только вернули, ни грабить, ни жителей обижать никому не позволят. Что Лопасню не грабить, а наоборот, укреплять и отстраивать будут. Дружине московской у себя службу предложил, жителей успокоил, просил заняться своими делами, но если кто не хочет, тому путь чист. Жители-то остались, а вот из дружины никто. Ну и выпустили нас (путь чист!) чуть не голых. Хорошо, вы встретили, а то померзла бы половина.

—  Ну а ты что ж, командир? Хоть бы одного у рязанцев оставил. Свой человек в чужом войске, ему бы цены не было.

Не очень я соображал, князь. Бой, позор какой... Да и как на виду у всех? Потом объясняй всем, что ты не сам, позору не оберешься. Да и не надо этого. У меня там среди жителей своих тьма, так что...

—  Ладно. Значит, в Лопасне полк, и князя Олега нет?

—  Точно так, князь.

* * *

И опять, как прошлой ночью, к устраивавшемуся спать Бобру в спальню влетел Гаврюха:

—  Князь! Дмитрий Михалыч! Олег в Лопасне! Сейчас дали знать!  — но на табуретку уже не упал, стоял, смотрел во все глаза, ждал, как Бобер отреагирует.

—  Кто это дал знать? Как? Что они у тебя, свистом уже как словами переговариваются?

—  Нет пока,  — Гаврюха застенчиво, но и гордо улыбнулся,  — с полчаса назад гонец весть привез, что те три полка, что по Оке идут, сам Олег ведет. А сейчас свистнули от Лопасни: войско то в город вошло.

— Та-ак.  — Бобер умолк, уставился в одну точку под ногами, а Гаврюха замер в ожидании.

«Вот теперь все встали на свои места, можно начинать. Нет... Начинать можно будет, когда можайцы подойдут и Коломна отмобилизуется. Хотя... Как там наши-то? Надо Константина спросить. Но за нашими дело не станет. А если не станет?.. У меня четыре полка. У него по всем данным  — тоже четыре. А не попробовать ли его у Лопасни да потревожить? Можно. Может, он и на решительное сражение пойдет. А не пойдет, так попридержу его в стенах. До подхода можайцев. А там по-тихому своих на можайских подменю и... Да, именно так! Но чтобы такую ораву незаметно подменить... Отсюда плохо, далековато. Надо поближе, верстах в десяти от Лопасни, на этом берегу хорошую стоянку сделать. На четыре полка».

—  Гаврюха, заставу у Зубровки хорошо помнишь?

—  Конечно.

—  Пошли туда утром гонца, пусть передаст ребятам: найти хорошее местечко для лагеря. Нашим четырем полкам. Чтоб с реки не видно, но от берега недалеко. Скрытое и удобное. Понял?

—  Понял.

—  И чтоб немедленно обустраивали. Главное  — корм коням. Завтра, пожалуй, уже первый полк с Константином подойдет.

—  Ясно. Что еще?

—  Можайцев поторопить. Пошли еще гонцов.

—  Стоит ли, князь? Рано еще. Это тебе не мы. Можайцы. Почему ты их ввязал, не понимаю.