Забытый. Москва

Сотники начали кричать команды, конные бесконечной рекой выливались из леса, растекались по поляне, останавливались, формировались в правильные квадраты. Дмитрий смотрел сверху, отмечал выучку, быстроту, как споро строились к бою такие большие массы войск, но мысли его были там, около Ивана, и крутились бешено: как теперь лучше сделать?

«Пустить подошедших в преследование? Они свежие, кони не уставшие. Догонят и нарубят  — навалят, и в пыль по степи разметут. Но сейчас преследовать и Иван с Василием горячи, а татары, коль побегут, и сами по степи пушинками разлетятся  — не догонишь. А вот если... »

Он кубарем, как мальчишка, весело скатился с дерева, прыгнул в седло, подскочил к Великому князю:

—  Здорово, Дмитрий Константиныч! Тебя торопи, не торопи  — все бестолку. Чуть битву из-за твоей скорости не просрали, извини.

—  Дык нормально шли. Сам ведь приказал... А когда поторопил, Михал Василич как рванул!

—  Вот-вот. Если б не он, крошили б нас сейчас татары как капусту. И ты бы пришел к шапочному разбору. Под татарские сабли.

—  Ну-ну, не шути так.

—  А я и не шучу. Но ты и теперь пришел к шапочному разбору. Видишь  — переломили!

—  Не очень вижу. Неужто переломили?! Господи, воля твоя!  — князь истово перекрестился.  — Неужто дождались?! Так что ж мы стоим? В погоню! Только укажи, как сподручней  — и с Богом!

—  Теперь не спеши. Теперь сподручней подождать.

—  Вот тебе раз! То с говном смешал, что неспешно, а теперь опять ждать?

—  Выходит так. Сенька, скачите опять вчетвером по дороге на Пьяну. Как увидите, что дорогу от татар очистили, дайте знать. А ты, Василько, назад в лес. Прикажи обозникам выбираться на поле, начинать готовиться: раненых принимать, здоровых кормить, ну и все как полагается. Сенька вернулся очень быстро:

—  Князь, на дороге секутся, много их, в круг встали, отбиваются. Долго ждать. Может, объехать? Въезд-то в лес свободен.

—  Свободен?! Конечно объехать! Молодец! Ну, Дмитрий Константиныч, вот тебе проводник, хотя проводников у тебя своих навалом, дорогу до Пьяны в пыль истоптали. Так вот! Веди свои полки этой дорогой к реке. И уж теперь поторопись! Там на нашем берегу весь обоз татарский!

—  На нашем?!  — хищно вздул ноздри князь.

—  Да. И успеют ли они его за реку перетащить, зависит только от тебя.

Великий князь подобрался, как кот перед воробьем. Даже побледнел, кажется. Повернулся к стоящей за спиной рати:

—  Разведчики и сотники  — ко мне!

Буквально через минуту войско Великого князя (разведчики впереди, за ними слева по четыре  — ратники) ходко потянулось к лесу, и Дмитрий перестал о нем думать.

Но о чем стоило теперь думать вообще? Ведь победа! Однако не ушло еще, не исчезло до конца то состояние мучительного бессилия, когда он уже решил, что все пропало, и начал лихорадочно прикидывать, как лучше спасать людей и спасаться самому.

«Потери! Потери должны быть большие. Вот о чем теперь надо думать. Выяснить быстро  — сколько. Сколько осталось в строю, и что можно с этими оставшимися предпринять».

* * *

На поляну вывалился спрятавшийся на время битвы за опушкой обоз. Начал готовиться к приему раненых, ставить лагерь.

—  Эй, ребята!  — Дмитрий махнул отрокам:  — Давайте-ка к князь-Василью доедем. Как он там выдюжил?..

Вид поля битвы впечатлял. Убитые и раненые лежали густо, как снопы в жнивье. Отовсюду неслись стоны и жалобное, действующее на нервы сильнее стонов, ржанье искалеченных коней.

Дмитрий оглянулся на отроков, усмехнулся. Подручников своих он всех оставил в Москве, этих ребят приставили к нему здесь, в Нижнем, были они очень молоды (лет по 16) и боя еще, конечно, не нюхали. С вытянутыми зелеными лицами, стеклянными глазами смотрели они на поле, стараясь казаться спокойными, солидными, но у них не получалось.

«Что ж, мальчики, вот и до вас очередь дошла»,  — Дмитрий вспомнил Волчий Лог, белоусого всадника на карем коне и тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Это уводило от дела, расслабляло.

А здесь до самого горизонта, на сколько взгляда хватало, лежали убитые и раненые. Здоровых не было, здоровые ускакали: кто бежал, кто догонял. По полю ниточками потянулись уже обозники, выискивать живых и подавать им помощь. Впереди слева две ватажки несли кого-то в лагерь. Дмитрий подъехал к ближней:

—  Кто?

—  Князь Василий.

—  Что?! Убит?!!

—  Не... Ранен. Побит сильно, а так — жив. Должен оклематься.

«Ах ты, Господи... Вот она, цена за папашино раздолбайство,  — да и мое тоже».

—  Ну несите, несите скорей.

Воины тронулись дальше, а Дмитрий завернул к другой ватажке:

—  А тут кто?

—  Михал Василич, тысяцкий наш.

—  И этот?! Господи... Сильно его?

—  Сильней не бывает. Убили.