Забывший имя Луны

Кешка говорил медленно, а сорвался с места так внезапно, что я даже зажмурилась от неожиданности. Когда открыла глаза, только иней осыпался в том месте, где он исчез (я отметила, что с дороги он побежал в сторону, прямо противоположную той, где скрылись Антонина и ее подруга). Качки Алекса неуклюже ломанулись следом за ним и почти сразу же начали отрывисто стрелять. В горле у меня пересохло. Все произошло за секунды. Я огляделась.

Виталий скинул куртку и, напружинившись, стоял в какой-то странной позе, напоминавшей об обезьянах и китайских боевых фильмах.

Олег по прежнему заслонял собой Сюзанну. Ленка целилась из пистолета в переносицу Алекса. Кажется, рука ее не дрожала. На мгновение я пожалела, что здесь нет Демократа. Он, наверное, узнал бы для себя много нового. Оставшийся с шефом боевик целился в Ленку из какого-то очень большого предмета. Может быть, это и был обрез (я о них читала, но никогда не видела наяву)?

В зимнем лесу явно разворачивалось какое-то действие в стиле Брюса Ли.

Я шагнула чуть в сторону, чтобы привлечь к себе внимание. Все, кроме Виталия, тут же посмотрели на меня.

– Алекс или как вам там! – начала я. – Настойчиво призываю вас отозвать ваших людей и хоть чуть-чуть подумать. В полутора километрах от нас – военная часть. Там непременно услышат выстрелы и что-нибудь предпримут по этому поводу. Насколько я понимаю, там суровые профи, которые Кешку любят, и если с ним что-нибудь случится, то от вашей банды даже места мокрого не останется. Отловить его и уехать с ним вы попросту не успеете, так как, помимо всем известной Кешкиной лесной ловкости, есть еще и мы. Среди нас, кроме сотрудника милиции, – гражданка Соединенных Штатов и гражданин Мексики. Вы понимаете, что будет, если они хоть как-то пострадают? Вам все это надо, Алекс?… Опусти пистолет, – обратилась я к Ленке.

Ленка, поколебавшись, послушалась. Алекс дал знак своему боевику.

Стрельба в лесу между тем потихоньку затихала сама собой.

На разъезженную дорогу, громко матерясь, и утопая по колено в снегу, поочередно вылезали бойцы Алекса.

– Ушел, мерзавец, – удивленно сказал широкоплечий стриженный мужик.

– По деревьям прыгает, Тарзан хренов, – добавил второй.

– А вы что думали? Так он вам и дастся? Это же Кешка! – сказал третий, и в голосе его мне послышались нотки удовлетворения.

– Заткнись, Поляк, – прошипел Алекс, судорожно морща лоб и кусая губы. – Надо уезжать отсюда. Быстро.

– А эти? – один из боевиков повел в нашу сторону дулом пистолета.

– Черт с ними покуда, – мотнул головой Алекс. – Может, еще когда свидимся без всяких иностранцев… Тогда и поговорим…

Моторы обоих джипов взревели почти одновременно.

* * *

Сюзанна судорожно всхлипнула один раз, а потом закусила нейлоновую варежку и замолчала. Все еще бледный Олег что-то успокаивающе бормотал на английском. Подружки, вылезшие из кустов сразу после отъезда бандитов и все обсыпанные снегом, тихо стрекотали поодаль. По счастью, они, кажется, ничего не поняли. Впрочем, психологи говорят, что в таких случаях бывает последействие. Виталий сидел на корточках посреди дороги. Ленка нервно курила сигарету за сигаретой. Игорь Владимирович подносил ей зажигалку. Несколько солдат удачи довольно бестолково, на мой взгляд, бегали по дороге, иногда спускаясь в заснеженные кусты. Их огромные башмаки хрустко топотали.

– Как вы думаете, он вернется? – поинтересовалась я, обращаясь к Виталию.

– Куда? – флегматично спросил сенсэй.

– Ну хоть куда-нибудь, – я пожала плечами.

– Куда-нибудь – наверняка, – с уверенностью ответил Виталий.

Глава 22 ( Анжелика, 1996 год )

Мимо нас, по набережной проехала огромная черная машина с мощными голубоватыми фарами. Я вздрогнула. Промерзший парапет вспыхнул синими звездочками. В черной полынье, образовавшейся напротив какого-то промышленного стока, медленно плавали оставшиеся зимовать утки. Некоторые спали прямо на воде, сунув голову под крыло.

– Скажите, Анджа, а что-нибудь могло бы быть?

Вадим наклонил голову. Кожаная кепка, которую он носил в качестве головного убора, как-то уменьшала его масштаб и делала его похожим на гриб.

– Нет, наверное, ничего, – сказала я, еще раз взглянув на кепку.

– Отец Антонины?…

– Нет, там никогда ничего не склеится, это было всегда ясно. Просто так… – я покачала головой.

– Просто так?! – мне показалось, что именно теперь он обиделся.

– Если бы вы мне не врали с самого начала… – я попыталась объяснить, и тут же осеклась, в который раз осознав тщетность всех на свете слов, когда ими пытаются выразить чувства. Никто и никогда. Если только поэзия…

«Господи, какое счастье, что анекдотов про Штирлица в стихах я не знаю!» – мысленно воскликнула я.

– Кешка на ваших горизонтах не проявлялся?

– Нет, – сказала я и честно предупредила. – Но даже если бы и проявился, вам не на что рассчитывать. Сдавать его в вашу феэсбэшную поликлинику для опытов я не намерена. Но… хотелось бы, конечно, понять, что это было…