Зачарованная

Тон его был странным — резким и каким-то недружелюбным. Никогда прежде он не разговаривал с ней так. И все же Кайя поддалась очарованию знакомой ситуации: та же старая комната, те же маленькие друзья, приходящие в середине ночи, чтобы позвать ее ловить светлячков или собирать недозрелую вишню. Она натянула черный свитер поверх белой ночной рубашки, которую презентовала ей бабушка, и влезла в ботинки. Потом обшарила комнату в поисках плаща, но не могла найти его в темноте среди наваленной грудами одежды, и решила, что сойдет и так. Свитер был достаточно теплым.

Кайя выбралась на крышу.

— Зачем она хочет видеть меня?

Кайя всегда считала Чертополоху ворчливой тетушкой, которая не любит играть и легко может доставить уйму неприятностей.

— Ей нужно сказать тебе кое-что.

— А что именно — вы не знаете? — спросила Кайя.

Она свесила ноги с края крыши, в то время как Шип просто соскользнул вниз, а Люти спорхнула, трепеща крылышками.

— Идем, — поторопил Шип.

Кайя оттолкнулась от края и ухнула вниз. Сухие ветки рододендроновых кустов оцарапали ей голени, когда она приземлилась, пружинисто как кошка, на обе ноги.

Они бежали по направлению к улице, и Лютилу, пританцовывая в воздухе вокруг Кайи, шептала:

— Я скучала по тебе, я скучала по тебе.

— Сюда, — без всякой необходимости указал Шип, хотя Кайя помнила дорогу.

— Я тоже по тебе скучала, — ответила девушка, обращаясь к Люти и протягивая руку, чтобы погладить крошечное тельце.

Пух, покрывающий тело Люти, был нежным, как вода, и гладким, точно дым.

Стеклянная Топь, названная так из-за обилия битых бутылок, заполнивших русло небольшого ручья, располагалась у подножия дорожной насыпи в полумиле от дома. Они сползали вниз по крутому откосу, ботинки Кайи скользили в грязи. На камнях стояли пивные бутылки, некоторые из них уже были разбиты на крупные осколки. Тоненькие струйки воды переливались разными цветами, словно церковные витражи.

— Что случилось? В чем дело? — спросила Кайя тихо, но все же не настолько, чтобы Шип не услышал ее.

Что-то определенно было не так — он быстро бежал впереди, как будто не желая смотреть ей в лицо. Но, может быть, она просто уже повзрослела и перестала интересовать его.

Он ничего не ответил.

Люти подлетела к Кайе, волосы ее развевались по ветру, похожие на белый вымпел:

— Мы должны спешить. Не беспокойся. Это хорошие новости… хорошие новости.

— Тише, — прошипел Шип.

Из-за плотной растительности, покрывающей берега ручья, Кайе пришлось пробираться у самой кромки воды. Она осторожно ступала по грязи, в темноте трудно было разглядеть, куда ставишь ногу — на кочку, в холодную воду или на разбитую бутылку. Они шли молча, и Кайя пыталась рассмотреть дорогу при тусклом свете, испускаемом тельцем Люти.

Что-то белое привлекло взгляд Кайи: по ручейку плыли расколотые яичные скорлупки. Она остановилась, чтобы посмотреть на целую флотилию скорлупок, одни из которых были маленькими и пятнистыми, другие сияли белизной. В центре одной от края к краю сновал паучок, капитан поневоле. В центр другой, раскачивавшейся из стороны в сторону, была воткнута черная булавка.

Кайя услышала смешок.

— Многое можно предсказать по яичным скорлупкам, — сказала ведьма Чертополоха.

Ее огромные черные глаза смотрели на мир из зарослей трав и колючих веточек, покрывавших ее голову подобно волосам. Она сидела на противоположной стороне ручья, ее тощее тело было закутано во множество слоев ветхой ткани.

— Нас даже ловят, — продолжала Чертополоха, варя зелье из яичной скорлупы. — Гордость делает хвастунами даже самых мудрых из нашего народа, по крайней мере так говорят.

Кайя всегда боялась ведьмы, но на этот раз не ощутила ничего, кроме облегчения. У Чертополохи были добрые глаза, а ее скрипучий голос звучал знакомо и ласково. Она была так не похожа на Ройбена и его демона-коня.

— Привет, — произнесла Кайя, не зная, как обращаться к ведьме. — Шип передал, что ты должна мне что-то сказать.

Будучи ребенком, Кайя обращалась к ней только в тех случаях, когда нужно было вытащить занозу, залечить ободранное колено или извиниться за то, что подстроила шутку кому-то из своих друзей — Железнобоких.

Чертополоха разглядывала ее несколько долгих мгновений, как будто что-то прикидывая.

— Многое сосредоточено на яйце: это жизнь, это еда, это ответ на многие загадки, — но посмотри на скорлупу. На ее стенках начертаны тайны. Секреты находятся внутри, в том, что считается ненужным.

Ведьма проколола булавкой оба конца крошечного голубого яйца и поднесла его к губам, надувая щеки. Струйка прозрачной густой жидкости вытекла в медную миску, стоящую на коленях Чертополохи.

Кайя смотрела на скорлупки, все еще покачивающиеся в ручье. Она не понимала. Какие тайны они хранили, если не считать паучка и булавки?

Чертополоха похлопала по влажной почве рядом с собой.

— Не желаешь увидеть, Кайя, то, что вижу я? Присядь рядышком.

Поискав клочок относительно сухой земли, Кайя одним прыжком преодолела ручей.

Крошечное создание, одетое в плащ из кротовой шкуры, скользнуло на колено ведьмы и с любопытством сунуло голову в миску.