Зачарованный апрель

— Вы все очень добры, — произнес он с широкой улыбкой. — Я с радостью буду вашим гостем. А с тремя такими очаровательными…

Он на секунду остановился и огляделся кругом.

— Однако… Я считал, что у нас в замке четыре хозяйки. Франческа сказала мне…

— Да. Здесь есть еще леди Каролина, — подтвердила Лотти.

— Тогда, может быть, выясним сначала, согласна ли она, чтобы я остался здесь?

— Я уверена, что она не будет… — начала Лотти

— Леди из рода Дройтвичей, — прервал ее мистер Уилкинс, — не откажет никому в простом гостеприимстве.

— Леди из рода… — повторил мистер Бриггс, но тут же остановился и онемел, потому что в этот момент в дверном проеме появилась та самая леди, о которой шла речь. Когда она вышла из темноты коридора на свет, он понял, что никогда в жизни не встречал более совершенного воплощения женственности.

Глава 19

Как только леди Каролина заговорила, мистер Бриггс понял, что погиб. Не важно, что она всего лишь вежливо приветствовала его, когда мистер Уилкинс их знакомил. Как только была произнесена первая фраза, все немедленно стало ясно. Только минуту назад в комнате был веселый, дружелюбный, общительный молодой человек — и вот он превратился в неуклюжее и застенчивое существо, то и дело обливающееся холодным потом. Подавая леди Каролине чашку чаю, он уронил на пол ложечку, а когда подали макароны, начал ронять их. Он ни на минуту не отводил глаз от очаровательного лица леди Каролины, но не мог произнести ни слова, так что мистеру Уилкинсу пришлось самому объяснить его появление.

В то время как адвокат своим хорошо поставленным голосом снова рассказывал, что владелец замка случайно оказался поблизости и намерен завтра уехать в Рим, но предварительно хотел бы переночевать в замке, если ему позволят, мистер Бриггс не сказал ни слова. Выслушав длинную тираду Меллерша, Крошка погрузилась в глубокую меланхолию. На лице новоприбывшего она видела все признаки потенциального надоеды, которые ей были так хорошо знакомы. Если он останется, то о покое нечего будет и мечтать, остаток отпуска пропадет даром. Затем ей пришла в голову мысль, что можно сослаться на приезд Кейт Ламли. Она схватилась за соломинку.

— Это было бы прелестно, — сказала молодая леди, нежно улыбнувшись Бриггсу. — Я только не знаю, есть ли у нас свободная комната.

— Конечно, есть, — ответила Лотти. — Та, где должна жить Кейт Ламли.

— Мне казалось, — заметила Крошка, обращаясь к миссис Фишер, — что ваша подруга должна вот-вот приехать.

Мистер Бриггс внимал ей, затаив дыхание. Никогда еще он не слышал такого музыкального голоса.

— О нет, еще не скоро. — Миссис Фишер говорила непривычно спокойным тоном.

Мистер Уилкинс поинтересовался:

— Ваша подруга, мисс Ламли… или мне нужно было сказать миссис Ламли?

— Кейт никогда не была замужем, — ответила миссис Фишер с сожалением в голосе.

— Так вот, я хотел сказать, что она наверняка не приедет сегодня, а мистер Бриггс, как это ни печально, будет вынужден завтра уехать. Таким образом, ничего страшного не будет, если он переночует в свободной комнате.

— В таком случае я присоединяюсь к приглашению, — согласилась Крошка.

Больше ей ничего не оставалось. Хотя, по ее собственному мнению, фраза была довольно-таки вымученной, Бриггсу эти слова показались необыкновенно сердечными. Он пробормотал что-то невнятное и отчаянно покраснел. Крошка недовольно отвернулась, но в результате он получил возможность любоваться ее изящным профилем. Если возможно, в профиль она была еще красивее, чем анфас.

Пока он молча любовался, в голове Крошки бродили нерадостные мысли: «Ну, ладно, если только до завтрашнего утра. Без сомнения, он уедет первым же поездом. В Рим дорога долгая, не будет же он ждать до вечера. Хотя ночью идет основной экспресс, вдруг он хочет поехать на нем? И почему это Кейт Ламли до сих пор не приехала? Ее уже две недели как пригласили».

Она давно уже забыла о существовании мисс Ламли, но теперь ее присутствие пришлось бы очень кстати. Если этот человек останется хотя бы на ночь, то потом от него будет уже непросто избавиться. Он наверняка будет теперь навещать ее в лондонском доме, преследовать повсюду, не давать ступить и шагу. Что за беда!