Зачарованный киллер 2

Не надо было ему раскрывать рот. Адреналин переполнил мои сосуды, я был на грани инфаркта. И, разряжаясь, я пустил кровь. Только не себе. Пуля попала мордовороту в морду, он отступил, схватываясь руками за что–то невидимое, начал оседать, как проколотая резиновая страшилка.

Завизжал «вещатель». Он обладал подвижным мозгом, он сразу почувствовал беду. Дошло и до второго. Я блефанул, направил на него опустивший, но дымящийся авто–пистолет, и он сломался, отступил в коридорчик, а потом грузно затопал уже в подъезде. За ним намылился и зампред, у которого тело всегда отставало от мыслей, но я его придержал. На людей с воображением блеф действует безотказно.

— Значится так, — сказал я, по блатному растягивая слова, — ты что–то там насчет денег вякал? Ась? Или мне послышалось? На какую сумму ты, кстати, рассчитывал? Что, на десять тысяч?! Надо же, какое совпадение. Добавь еще две штуки и действуй. Нет, отсюда действуй, паскуда, по телефону. А то рядом положу. Сколько, говоришь, надо времени на это? Полчаса. Много, 20 минут хватит. Заодно скажи, чтоб мешок полиэтиленовый прихватили. Этот мертвяк мне в квартире вовсе не нужен.

Потом я сел, поигрывая пустой авторучкой и жалея, что не обзавелся нормальным оружием. Даже газового пистолета–автомата теперь не было (интересно, за сколько его

пихнет барыгам тот мент?).

Грозный, декабрь, второй год перестройки

Но уехать в гостиницу мне не пришлось. События опередили мое желание остаться от них в стороне. При входе в зверинец ко мне подошел сержант милиции и предложил следовать за ним.

Сержант был крупный, с мощными плечами, а я отнюдь не Шварценеггер. Он сопроводил меня до «УАЗика», ожидавшего рядом, открыл дверцу и почти втолкнул туда. На заднем сиденье уже ждал какой–то тип в гражданском, я оказался зажатым между ним и сержантом, и когда машина тронулась, до меня дошло, что на ней не было милицейской символики, это был обычный «УАЗ»” защитного цвета.

Болезненный тычок под ребра отвлек меня от этих тревожных мыслей.

— Давай, колись, — гаркнул гражданский.

В минуты опасности я от страха становлюсь наглым юмористом. Мой юмор в это время больше годится для сольного исполнения на кладбище, но по–другому я не умею.

— Пожалуйста, маэстро. Сколько угодно. Только скажи — в чем?

— Напомнить?

Он сопроводил вопрос вторым тычком кулак у него был костлявый, ребрам доставалось чувствительно.

— Послушай, я вообще не при делах, — возмутился я вместе с ребрами, — Ничего не знаю, ничего не видел, никого не трогаю, починяю примус.

— Какой примус?

Тип явно не читал Булгакова. Возможно, он не читал даже азбуку.

— Обыкновенный, который на керосине работает.

— Послушай, — обратился гражданский к сержанту, — может, он и в самом деле не при делах? — Мой отчет о технологических возможностях он почему–то проигнорировал.

— Кто его знает? — благодушно ответил сержант.

Нам–то что. Отвезем, там с ним и поговорят.

— Смотри, — предупредил гражданский, обойдясь на этот раз без физического внушения, — чернуху будешь гнать — пришьем.

— Ну, конечно, — скривился я, — а ребра мял Александр Сергеевич?

— Какой Сергеевич?

— Пушкин. Знаешь такого? Великий русский поэт, автор сказки про золотую рыбку.

— Ты чо несешь? — вконец удивился мой собеседник и, похоже, собрался вновь проинспектировать мои бедные ребра, но тут машина остановилась.

— Давай, выходи, — потянул меня за локоть сержант, — только смотри — без глупостей.

Я вылез, оглядеться мне не дали — быстро провели в дом. Дом, как я успел заметить, был старенький, ему не хватало двух месяцев до возраста развалюхи. Но комната, в которую меня ввели, красовалась импортными обоями с изображением абстрактных, но явно голых девушек, паркетными полами и эффектной меблировкой. В углу на диванчике сидел пожилой мужчина, украшенный богатейшей, совершенно седой шевелюрой с небольшими, очень черными баками. Он был одет в халат, будто позаимствованный из девятнадцатого века.

— Шеф, — лаконично сказал сержант, — взяли у цирка, сопротивления не оказал.

— Говорит, что не при делах, — встрял протиснувшийся за нами гражданский, — я его предупредил не много…

— Твоя инициативность начинает меня беспокоить, будто в пустоту сказал седой. — Может, нам поменяться местами?

Парень скис мгновенно. Он даже стал почему–то меньше ростом.

— Извините, шеф, я думал, как лучше…

— Думать тебе не положено, — прервал седой.

Это для тебя вредная нагрузка — можешь надорваться. Так что, с твоего позволения, думать буду я, а ты делать, что сказано.

— Слушаюсь, больше не повторится, — скороговоркой промямлил гражданский. Казалось, он сейчас станет во фрунт и щелкнет каблуками. Но в армии он, видно, не служил, поэтому еще больше съежился и просочился за дверь.

— Свободен, — сказал седой сержанту и указал мне на кресло: — Садитесь, поговорим.

Я сел, вытащил сигарету и вопросительно посмотрел на хозяина.

— …Да, конечно, курите. Пепельница там, на столе.

Надеюсь, этот смерд вас не ушиб?

— Ребра вроде целые.