Зачарованный книжник

— Вам требовался отдых, — у Грегори сочувствие всегда было наготове. — Ведь вы прошли через испытания, которые сломили бы и каменного мужчину. Я доверяю мудрости вашего тела, оно само знает, что ему надо.

Вот уж мудрым Финистер назвала бы свое тело в последнюю очередь. Однако она подавила это кислое замечание и напустила на себя скромный вид.

— Простите, что оставлю вас ненадолго, сэр, — потупилась Финистер. — Но ни одной девушке не понравится, чтоб ее видели такой растрепанной со сна.

— Так же, как и джентльмену, — рассеянно ответил Грегори.

Он вновь был погружен в себя.

— Прошу прощения, мадемуазель.

— Договорились, — она принюхалась. — Что это там варится у вас в горшке, сэр? Запах — божественный!

Через несколько минут вернусь попробовать.

Когда Финистер появилась из леса через обещанные несколько минут, она была аккуратно причесана, одежда сверкала опрятностью — ни складочки, ни пятнышка. Поистине, искусственные волокна творили чудеса при помощи телекинеза! С застенчивой улыбкой она грациозно расположилась рядом с Грегори и приняла предложенную кружку.

За милой беседой и травяным чаем из котелка Грегори они провели с полчаса. Юноша жарил овсяные лепешки, а Финистер не уставала удивляться его разговорчивости и остроумию: он умел рассмешить ее несколькими меткими словами.

Затем они снова оседлали лошадей и продолжили свой путь по лесной тропе. Перегрина, неожиданно для самой себя, вдруг разговорилась и едва удержалась от того, чтоб не выболтать своему спутнику самые сокровенные женские желания. Вряд ли они понравились бы Грегори.

Ближе к вечеру, когда солнце уже опускалось, но до заката оставался еще по меньшей мере час, путники натолкнулись на чудесный ручеек. Он отделял от леса прелестную поляну, посередине которой высился огромный валун, заслонявший вид от тропы. Место поразило Перегрину, оно вызвало образ некоей сказочной, Романтической долины. Ей подумалось, что уставшей девушке не помешало бы здесь отдохнуть. Дальнейшее было делом техники. Ведьма произвела некоторые трансформации в своей внешности: плечи чуть ссутулились, веки устало трепетали, улыбка сползла с лица, которое как-то побледнело и осунулось.

Грегори с привычной наблюдательностью заметил эти изменения.

— Вы выглядите уставшей, мадемуазель, — произнес он. — Должно быть, сказываются ужасы последних дней. Давайте спешимся и разобьем лагерь на ночь.

— Я… я могла бы проехать еще немного, — неуверенно сказала Перегрина. — Попробуем протянуть хотя бы до сумерек.

— Не стоит, — возразил Грегори. — В конце концов, у нет нужды так спешить. Давайте устроим привал здесь, у ручья.

— Как… как пожелаете, сэр, — в голосе девушки явственно слышалось облегчение.

Они спешились и привязали лошадей к кустарнику.

Грегори снял седла и уздечки" уверился, что путы обеспечивают хорошее пастбище для лошадей, и занялся костром. Скоро его походный котелок уже кипел на огне.

— Мы не должны задерживаться надолго, — слабым голосом протестовала Перегрина. — Я ни в коей мере не хочу задерживать вас.

— У меня достаточно времени, — уверил ее Грегори. — Я направляюсь в Раннимид, а такой большой город никуда не денется за время нашего пути. Ваша же цель — ближайший город, где вам будет обеспечено убежище. Не думаю, что у него больше шансов затеряться, чем у королевского замка.

— Это правда, — Перегрина говорила сдержанно, но он чувствовал, как в ней снова поднимается печаль.

Вот уже упала первая слезинка, и Грегори завладел рукой девушки, придумывая слова утешения.

— Не стоит горевать, мадемуазель, — уговаривал он. — Ведь со старой жизнью покончено, впереди вас ждет новая — более светлая и хорошая!

— Если б только это было правдой, — голос Перегрины прерывался слезами.

— Не сомневайтесь, — уверил Грегори, накрывая ее руку своими. — Вы молоды и прекрасны, у вас впереди долгие счастливые годы. Кто знает, какие радости ожидают вас в будущем. Возможно, вас ждут не дождутся в каком-нибудь теплом, дружелюбном городке. Может, молодой красавец-купец мечтает встретить вас и влюбиться с первого взгляда!

— Или, может быть, меня ждет холодная, бесчувственная деревня, где все будут презирать несчастную падшую женщину, — слезы уже вовсю катились по ее щекам.

— Да что вы!

Перегрина в отчаянии покачала головой.

— Кто же захочет взять распутницу в жены, сэр? — горько спросила она. — Передо мной только два пути в жизни. Первый — путь обмана, если мне удастся убедить какого-нибудь бесстрашного юношу, что я — все же девственница, пусть только в душе. Второй же, простейший, — путь блудницы, и он сулит мне в конце горькое, одинокое существование отшельницы в лесу.

— О, нет! Ни в коем случае! — вскричал Грегори. — На свете много найдется мужчин, которые отнесутся с пониманием к обманутой женщине, — ведь многие из них в свое время были такими же обманщиками.

— Уж у них-то соблазненная женщина не вызовет ничего, кроме презрения, — с горечью возразила Перегрина, и судорожные рыдания заглушили ее слова.

Грегори заключил девушку в объятия, прижав к груди.