Зачарованный книжник

— Конечно же, нет, милая. Просто мы — особенные. Остальные зовут нас ведьмами, но это не правда.

Мы ведь не колдуем на самом деле — мы владеем особым даром. И, само собой, у нас нет ничего общего с дьяволом!

— Само собой, — повторила Финистер. — Папа говорит, что дьявол — это еще один князь, а князья всегда вредят людям.

— Именно — Князь Лжи, и у нас никаких дел с ним нет. Боюсь только, поселяне не поверили бы этому. Они завидуют нам, Финни. А если узнают о нашем умении читать их мысли, то возненавидят так сильно, что окрестят ведьмами и поджарят у столба, как кусок говядины.

— Поджарят! — Финни выпрямилась, губы ее дрожали.

— Не пугайся, малыш. Они этого не сделают, потому что ничего не узнают про нас, — успокоила ее Дори. — Ну, так как? Позволим им узнать?

Малышка с круглыми от ужаса глазами затрясла головой.

— В любом случае нам лучше, чтобы они называли нас подкидышами и тешили свое самолюбие, считая себя лучше нас, не правда ли? — закончила объяснения Дори.

Девочка сидела с открытым ртом, но в глазах у нее забрезжило понимание.

Старшая сестра улыбнулась.

— Я тебе верю, дорогая. Теперь ты понимаешь, почему лучше не обращать внимания на оскорбления и не пытаться вредить им. Ведь у них припасены гораздо худшие прозвища для нас. Поверь, быть незаконнорожденным — не самое страшное в жизни.

— Например, быть поселянином, — вмешался Джейсон, и все мальчики расхохотались.

Финни же не смеялась. Она снова прижалась к сестре и подумала, что их хутор гораздо лучше города. А может, и остального мира.

С этого дня Финистер рассматривала поселян и всех остальных неэсперов как нечто чуждое и угрожающее.

Она считала себя лучше их всех, хотя где-то, на самом дне ее души, таилась уверенность, что это не правда.

Она была не лучше, а может быть, и хуже их. Ведь она — всего-навсего подкидыш.

Впоследствии было еще много поездок в город. Они выезжали туда четыре раза в год, и старшие девочки по очереди оставались дома с младенцами и малышами, только научившимися ходить.

Но те, кто оказывался в городе, убеждались, что ничего не меняется: тамошние дети по-прежнему ненавидят их. Юные горожанки, разряженные в пух и прах, подходили поближе к Финни с сестрами и заводили разговор о том, как это, наверное, ужасно — быть бедными. Мальчишки просто дразнились и обзывались.

Впрочем, все переменилось, когда Финистер исполнилось двенадцать, и ее тело начало принимать новые формы.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Еще через пару лет, годам к четырнадцати, Финистер сама уже присматривала за малышами и учила их.

Она превращалась в девушку. Тело ее приобрело новые, весьма бросающиеся в глаза изгибы, а лицо стало таким, что заставляло городских мальчишек свистеть ей вслед. Хотя по-прежнему с оттенком угрозы. В ответ на издевательские просьбы о поцелуе, Финистер никогда не гонялась за насмешниками. Вместо этого она с сестрами высмеивала мальчишек, утверждая таким образом свое право на уважение. И все же это внимание было приятно ей, волновало, заставляя чувствовать себя особенной. Более того, порой у Финистер возникало странное ощущение власти над людьми. Когда подобное чувство овладевало девушкой, она преображалась, и тогда встречные парни таращились на нее в восхищении и пытались завести беседу, а ее приемные сестры ощущали уколы ревнивой зависти. С парнями разбирались просто: жаждущие ласки изгонялись с помощью шлепков, усиленных телекинезом.

Но и дома Финистер не раз замечала откровенно восхищенные взгляды своих приемных братьев.

Большей частью они общались с ней, как обычно — в конце концов, это была их сестра Финни, которую они знали всю жизнь. Но теперь в их голосах появились новые интонации — какое-то внимание с оттенком почитания, совсем не похожее на отношение городских парней. И это еще больше разжигало в Финистер то теплое и могучее начало, которое привлекало к ней мужчин.

Она обнаружила, что это чувство можно осознанно будить в себе, и тогда приемные братья слетаются, как мотыльки на свет, ревниво соперничая в любезности и готовности помочь с работой.

— Финни, милая, эта корзина слишком тяжела для тебя!

— Да нет, Джейсон, я прекрасно с ней управлюсь.

— Глупости, давай я понесу! Не правда ли, Мамины цветы в этом году так хороши…

Завязывался милый дружеский разговор, только укреплявший девушку в сознании собственной исключительности. Какое-то время она выжидала и наконец решилась испробовать свои чары на приемном отце.

Одним холодным зимним вечером они оказались вдвоем в гостиной. Папа присел в кресло у огня, Финистер подошла поближе, примеряясь, как начать разговор.

— Послушай, Папа, давай я помогу тебе снять башмаки, — она присела у его ног и улыбнулась, одновременно разжигая в себе огонек того особого чувства.

— Это очень мило с твоей стороны, — ответил Папа, мельком взглянув на девушку. Затем он еще раз посмотрел, на этот раз — пристальнее.

— Ну и ну, Финни! — воскликнул он. — Да ты же проецирующий эмпат!

— Что-что? — переспросила в смущении девушка, чувство разом исчезло.